Венедикт Ли - Perpetuum mobile (Гроза над Миром – 2)

Он прогнал мысль о том, во что это выльется для всех остальных.

Эмти Гартойг переключила пылесборник на выдувание и попробовала таким способом очистить вентиляционную решетку. Ах, ты ж, гадина! Заскорузлая масса, в которую превратилась годами налипавшая на металлических прутьях пыль, не поддалась. Тогда попробуем иначе.

Она выключила ток, и гофрированный шланг перестал, как живой дергаться в ее скрытых матерчатыми перчатками ладонях. Лицо закрывала маска-респиратор, а худенькую фигурку обтягивал серый – цвета грязи и пыли комбинезон. Башмаки на резиновой подошве делали походку Эмти неслышной и мягкой.

Поменяла круглую щетку на узкое сопло. Ну-ка! Струя сжатого воздуха врезалась во врага. Пронзительный свист… и Эмти ощутила восторг победы, когда увидела открывающуюся блестящую поверхность металла. Довольная, закончила работу, и шланг послушно скрылся в отверстии в стене. Здесь – всё. Идем дальше.

Чем меньше оставалось работы, тем больше угасала ее радость, тем медленнее становились движения. Плечи ее поникли, когда она остановилась перед последней дверью.

Впередсмотрящий Грисом работал за терминалом. Он всегда в этот час работал за терминалом. Он всегда работал за терминалом, когда с уборкой приходила Эмти. Можно подумать, что, завидев ее приближение, он спешил сесть за терминал, чем бы до того не занимался – впрочем, это уже – фантазии Эмти. Интересно, а в его квартире тоже стоят телекамеры, или только у входа? И смотрит ли кто за Впередсмотрящим?

Надменное лицо Грисома с резкими складками морщин отражалось в экране терминала. ВС – уже семьдесят, он лет на тридцать старше любого другого горожанина. Его жизнь без остатка принадлежит Городу и только ему. Седой затылок Впередсмотрящего слегка качнулся – кивком он приглашал ее заняться делом.

Эмти всегда старалась прибирать в квартире ВС как можно медленнее, его это никогда не раздражало. Щелчок кнопки – шланг уполз в стену. А Эмти осталась стоять, опустив голову.

Впередсмотрящий с кряхтением встал, грустно хрустнув суставами. На его темно-зеленом мундире не было знаков различия, только рубиново взблескивала на лацкане маленькая пуговка. Это украшение – единственное, что нравилось Эмти в отце Города – Впередсмотрящем Грисоме.

– Доброе утро… – он всегда так говорил, какое бы время ни показывали часы. Сейчас на них было 16:44.

– Открой лицо.

Эмти послушно подняла маску…

Эмти оперлась о стенку лифтовой кабинки, чтобы парировать снос, возникающий оттого, что технические лифты всегда движутся слишком быстро. Десять жилых этажей остались далеко внизу, и тяжесть быстро убывала, по мере того, как Эмти возносилась вверх. Делать наверху ей было абсолютно нечего, но как любой техник, пусть даже младший, она имела право находиться в технических тоннелях. Немного не доехав до конца пути, Эмти остановила лифт и вышла на балкон.

Шла, не делая резких движений, чтобы пол не выскользнул из-под ног. От малой силы тяжести у Эмти кружилась голова, но она знала, что недомогание быстро пройдет. Вцепилась руками в металлические перила, подняла голову. Город, его здания и улицы, простерся перед ней, поднимаясь, все круче вверх, чтобы нависнуть у нее над головой.

Еще один техтоннель, доступный ее взгляду, входил в крышу соседнего жилого корпуса. Остальные два, отсюда невидимые, лежали наверху и позади нее. Как четыре спицы огромного колеса – Округ-3 с населением 16000 человек. Шесть Округов составляли Город. У Города еще было имя и номер, но Эмти не помнила. Зачем? Другого Города она никогда не увидит, этот для нее – единственный. Имя – не важно. Все имена – не важны. Ее собственное тоже, с той поры, как в десятилетнем возрасте она стала Эмти.

Детей в Городе всегда было очень мало, и Эмти до сих пор не забыла изумления, испытанного ею пять лет назад, когда она увидела другого ребенка. Он, кажется, удивился тоже. Ни познакомиться, ни даже заговорить с ним Эмти не успела. А еще через год она узнала свое предназначение и уяснила долг.

А потом… она узнала Впередсмотрящего. Это – тоже долг. Только за два года любая работа, которую ей пришлось выполнять, стала проще, потому что пришли опыт и понимание. Кроме этой. И не понять, почему становится все тяжелее уступать ВС.

Зрелище города с высоты, простое и величественное, всегда успокаивало Эмти. И на этот раз было так же.

На следующий день Грисом выглядел еще более хмурым и злым. От его тела исходил резкий запах пота, все усиливавшийся, по мере того, как ВС выбивался из сил. Хрипя, он навалился на нее, и Эмти испугалась, что ему стало плохо. Наконец, он отдышался. Стиснул жесткой ладонью ее маленькую грудь.

– Вижу. Давно вижу… Тебе плевать… нет, не на меня. НА ЭТОТ ГОРОД! Такая вот жизненная позиция! Любую жизненную позицию надо уважать, но с этой – я не согласен.

Он перевернул ее на живот и взял еще раз. Его рука уперлась в стриженый затылок Эмти, так что она уткнулась лицом в подушку и какое-то время брыкалась, решив, что ВС собрался ее задушить.

Он отпустил ее и, не одеваясь, сел к терминалу. Эмти, боясь шевельнуться, не поднимая головы, искоса следила за ним. На экране теснились цифры и графики, свет от него падал на осунувшееся лицо Грисома.

– Не понимаешь. Ничего не понимаешь, девка. Никто ничего не понимает. Все кончено. А ты… (он мерзко выругался) – последнее утешение.

Грисом встал и замер, не обнаружив Эмти на постели.

– Эй, ты – вернись!

Он не верил, что Эмти уйдет, нарушив его приказ.

И, правда, она вернулась и, в эту секунду Впередсмотрящий увидел ее, словно в первый раз. Голая девочка лет четырнадцати. Коротко, почти наголо остриженная. Общее впечатление – бесцветность. На жалком личике заметнее всего нос, из-за высокой переносицы кажущийся великоватым. Глаза всегда прикрыты ресницами – Эмти избегает смотреть прямо. Лебяжья шея, острые плечи. Маленькие груди, с по-козьи торчащими сосками. Осиная талия. Плоский живот, с покрытым легким пушком бугорком внизу, разделенным вертикальной ложбинкой влагалища. Худые ноги с узкими лодыжками…

За ней черной змеей разворачивался шланг пылесборника, тонкие руки Эмти изо всех сил сжимали похожий на щучью пасть его наконечник – спецнасадку для очистки окалины. Эмти подошла к ВС и ткнула его, впервые опешившего, этой штукой в грудь. Большой палец Эмти чуть заметно шевельнулся, включив поддув: максимальное давление. И, как железо твердая и острая струя сжатого воздуха пробила грудь ВС.

Гуч Майорана обозревал себя, недовольный результатами бритья, когда его грустная физиономия в зеркале исчезла, сменившись лысой головой Гинжа Ферми. (Хотелось бы знать, кто придумал совместить функции зеркала и монитора?)