Венедикт Ли - Perpetuum mobile (Гроза над Миром – 2)

Сонгер осторожно взглянул на Наоми. Она мягко спросила:

– Что вы коситесь на меня? Хотите извиниться или придумываете новую небылицу?

Она не видит его! Иначе не была бы так спокойна. У Сонгера отлегло от сердца. «Я никогда ей не скажу. Что смерть Солтига – с ее стороны не случайный просчет, не нелепая нестыковка разных замыслов, а вполне грамотно спланированное убийство… Отныне моя защита включается не дурацкими талисманами или мысленными заклятиями; а при одном только виде этой женщины! Пусть думает, что я ее попросту боюсь…»

Сонгер ответил:

– У нас на руках больше тысячи юных пришельцев из другого мира. С которым вы – единственное связующее звено. Никто не знает, что с ними делать… Никто не знает, как, в конце концов, поступит народ Новтеры, потерпев очередное, страшное и унизительное поражение. Как бы вы не утешали нас рассказами о тамошних хладнокровных приверженцах дарвинизма… Как бы мы сами не оправдывались, что не ведаем, отчего погиб Скайтаун… «Ксанаду», как вы его называете.

Наоми ровно сказала:

– Я не знаю, отчего погиб «Ксанаду» – Райский сад. Догадываюсь: что. Не знаю: как. Не знаю, что делать. Мне. Вам. Всем остальным. И что делать с детьми Новых людей, оказавшихся в Мире. Как им здесь выжить, если Новтера не примет их обратно. Новые люди живут сколько хотят, или сколько им позволят. Всех, чья жизнь ограничена старением и так называемой «естественной» смертью, они презрительно кличут «эфемерами». Эфемер достигает пика своей жизни в 24 года, плюс-минус 2 – годы максимального здоровья. С этого времени он начинает стареть. А организм Нового человека окончательно завершает развитие к 30 годам и после этого только от него самого зависит срок его жизни…

Долгие годы я жила среди вас. Эфемеров. И что теперь? Этот мир и его люди… стали мне дороже и ближе моих соплеменников. Которые окружат меня презрением… за мое умение жить в варварском мире, за то, что я сама уподобилась варварам! Пусть злобствуют. Неувядающая молодость – не их собственная заслуга, а результат тонкой, сложной, невероятно дорогостоящей медицинской процедуры; которой подвергли первое поколение Новтеры. Секрет генетической перестройки мне известен. И что с ним делать? Оставить в узком кругу посвященных, решающих: КТО – избранный из тысяч и тысяч эфемеров достоин пополнить наш круг? Мой голос – голос Альты Зикр, тоже будет иметь немалый вес. Со временем… какая гнусная из нас получится клика!

Сделать проект «Ренессанс» общественным достоянием? Отдать код доступа к его материалам в Сети университетам Ганы, Норденка и Хонка? Агентству «ИВ»? (От эдакой сенсации у дядюшки Ива крыша поедет…) А как правительства объяснят народам, что Ренессанс настолько дорог, что всех денег Мира не хватит чтобы подарить его всем желающим? А лишь одному из миллиона? Как богатые и власть имущие объяснят нищим массам, что право на вечные здоровье и молодость имеют лишь… богатые и власть имущие? Что излишки национального дохода надо тратить не на поиски более совершенных и доступных методов Ренессанса, а на гонку вооружений и войны с соседями… Поднимется бунт. Как не раз бывало в истории, господ опять начнут вешать на фонарях! Но станет ли нам от этого светлее?

Как мне исполнить обещание, данное когда-то самой себе? Или как отказаться от мечты об искуплении? Я поцарствовала вволю. Власть, нежданно обретенная, пьянила меня; я наслаждалась ею. Делала что хотела и ни у кого не просила прощенья. Грабила отдельных людей и целые народы; проливала кровь; не мир я несла, но меч. Все богатство мое, без остатка, ушло на проект «Ренессанс». Вот она, я… перед вами… и даже мелочи у меня в карманах нет.

Больше нечего мне сказать. Возврат к прошлому для меня невозможен. Разве умею я править, не причиняя людям горя и страданий? Разве меня этому учили? Разве мне было у кого учиться? Среди бандитов в бандитском же государстве? Все что смогла, я с Островом сделала, превратив из анархического царства разбойников во вполне понятную и предсказуемую деспотию. А также источник новых знаний и технологий для всего Мира. Остров ныне вернул себе привычную зону влияния и дальше его амбиции не простираются. Он больше не претендует на мировое господство. Удовлетворимся этим.

До крайности пораженный ее филиппикой Сонгер сказал:

– Вы рано списали себя со счетов! Вы еще сможете…

– Ага. Сыграть свои сто дней. Не искушайте! Я отбросила прошлое, как загоняют пинками под лавку непослушного пса. Заменила тихими радостями семейной жизни… Тоже не сахар. Вставши с утра, к полудню обнаруживаешь, что еще не умылась – твой путь по дому ни разу не пролегал мимо ванной. Из спальни сразу на кухню… Надо кормить детей и мужа. Потом на рынок. А еще – огород твоей заботы просит. Так проходили дни, один за другим. Нет-нет – я не разлюбила… моих дорогих. Но так часто чувствовала себя бесконечно усталой… Вот и все. Я уже могу говорить об этом без слез. Больше у меня никого и ничего нет.

Поэтому – не искушайте меня, Сонгер! Не надо. Я, знаете ли, большая приверженица рабского труда. Как наиболее производительного. Ханна в меня это крепко вколотила. Что же я, вернувшись, вам дам? Кроме нового горя? Слёз? Пота, крови… и тяжелой работы?

– Кто такая Ханна?!

– Никто не помнит, кто такая Ханна. Ни ее самой, ни детей ее, ни внуков давно нет на свете. А я – помню.

– …

– Труд без перекуров и выходных. Фермерская доля и так нелегка…

– Ах, да. Во Флавере до сих пор вам памятник стоит. Красивая бронзовая девушка в натуральную величину. Батрачка. У вас славная трудовая биография.

– Батраки работали за деньги. Я – за кусок хлеба и крышу над головой.

– Понимаю. Вам горько вспоминать…

– Это были счастливейшие два года в моей жизни.

Подчиняясь внезапному порыву, Сонгер подошел к ней и обнял.

– Вы совсем не бронзовая… а теплая и живая…

Своими губами он коснулся ее губ, мягких и страстных. На секунду замер. Неужели он держит в объятиях ту, кто была могущественнейшей из женщин? Ее именем заклинали нечистую силу и пугали детей. От этого имени вздрагивали взрослые. А в ней нет ничего демонического. Обычная молодая женщина, каких много. Если бы. Больше полувека назад… Не получи от нее Мир свирепого, подстегнувшего развитие пинка, был бы порабощен уже давно. Сильными, циничными и смелыми с Новтеры.

Ее рука дотянулась до выключателя и погасила свет.

– Наоми… – прошептал Сонгер. – Наоми… Ты сможешь измениться… ты уже изменилась…

Она тихо застонала, отвечая на его ласку.

Единственная и неповторимая.

Частица зла, творящая добро.

Второй вице-координатор Острова Айвен Астер. Распоряжение 119/104 от 2 афины 1394 г