Фредерик Пол - Анналы Хичи

Мягко выражаясь, я был удивлен и находился в смятении. Я понятия не имел, зачем мне это показывают. Потом изображение снова изменилось.

Опять фильм о путешествиях. Но не о хичи. О нас.

Не знаю, может, в этом кратком и долгом, как вечность, фильме я увидел всех людей, когда-либо живших на Земле. Некоторых я узнавал. Я видел, как на артефакте хичи родилась Онико и как умерли ее дедушка и бабушка. Я видел, как была спасена вся их маленькая колония, видел, как ее привезли на Сторожевое Колесо. Я видел все человечество, все его сотни миллиардов членов – на двадцати планетах и в кораблях между ними. Я даже видел историю. Видел армии, космические флоты и учебные стрельбы, видел, как поднимаются корабли, предназначенные для убийства. Видел бомбардировки и разрушение городов. Видел, как старатель с Врат в пятиместнике украдкой перерезывает горло своим четверым товарищам. Видел мою дорогую жену Эсси с трубками в горле и в носу, с машинами жизнеобеспечения, деловито гудящими рядом, – я помнил эту картину, потому что когда-то так оно и было.

Я видел, как Бейсингстоук в трико и маске плывет в теплой тропической воде, чтобы прикрепить магнитную мину к корпусу пассажирского корабля. Видел, как генерал Берп Хеймат, нажимая кнопку, уничтожает космический корабль, видел его же – он проделывал ужасные, неописуемые вещи с маленькой девочкой, и облегчение от сознания, что это только робот, было недолгим.

Поток картин продолжался бесконечно.

Но вот эта бесконечность кончилась.

Я больше ничего не видел. Не видел комнату, не видел Онико и других детей, не видел занимающихся своими делами вновь прибывших. Ничего не видел: все мои чувства замкнуло.

И тогда я понял, что получил ответ на свои вопросы. Только ответили мне не «что», а «почему».

Другой "я" на борту «Истинной любви» наблюдал за этим, но я не мог его (меня) видеть. Ничего не мог видеть.

А потом увидел все – и сразу. Все картины, которые я видел перед этим, пронеслись передо мной, как буря конфетти. Они плясали и сливались, хичи наполовину становились людьми, люди выглядели как хичи, лотом они становились компьютерными конструктами, и лежебоками, и свиньями вуду, и вообще существами, которые ни на что во вселенной не походят... и потом все начало растворяться в многоцветном потоке искр, абсолютно все.

Даже я.

Я чувствовал, как растворяюсь. Чувствовал, как тает моя личность и, разлетаясь искрами, превращается в ничто.

Мне потребовалось много времени, чтобы понять, что происходит.

– Я умираю, ради Господа! – закричал я в пустое гигабитное пространство...

И я умер.

– Я умер! – в ужасе закричал я Альберту, и моей дорогой портативной Эсси, и офицерам ЗУБов, которые заботливо собрались вокруг меня на борту «Истинной любви».

Почувствовал теплые (пусть виртуально) обнимающие меня руки Эсси.

– Тише, тише, дорогой Робин, – успокаивала она. – Все в порядке. Ты больше не мертв, не здесь.

Кассата возбужденно воскликнул:

– Вы выполнили работу, Робин! Вы говорили с ними! Теперь мы можем отправиться на Сторожевое Колесо и...

– Генерал Кассата, – вежливо сказал Альберт, – пожалуйста, помолчите. Как вы себя чувствуете, Робин? В некотором смысле вы действительно умерли. По крайней мере ваш двойник ушел навсегда, а может, и Враг с ним; я думаю, они нейтрализовали вас, Робин, хотя при этом и сами погибли. Мне жаль, что это было для вас так болезненно.

– Тебе жаль! – закричал я. – Ты знаешь, каково это – умирать? Знать, что ты исчезаешь и тебя больше Никогда не будет?

Эсси еще крепче обняла меня и утешительно зашептала на ухо:

– Но это по-прежнему ты, Робин. Ты здесь, со мной. Только твой двойник ушел в гигабит-изоляцию вместе в Врагом.

Я вырвался (метафорически) и сердито посмотрел на двоих своих самых близких; офицеров ЗУБов я не замечал.

– Вам легко говорить, – сказал я. – Вы сами этого не чувствовали. Я умер. И не в первый раз, напоминаю вам обоим. У меня уже был такой опыт, и я ужасно устал умирать. Если и есть что-то во вселенной, чего я больше всего хочу, так это снова проделать то же самое.

Я замолчал, потому что они странно посмотрели на меня.

– О, – сказал я, умудрившись даже улыбнуться, – то есть я бы не хотел этого. – Но что на самом деле правда, я не смог определить.

Когда у записанной личности в гигабитном пространстве случается сильный шок, этой личности не дают выпить, не укладывают в тихом месте. Но иногда помогает, если сделать вид, что все это происходит.

– Вам нужно немного отдохнуть, Робин, – сказал Альберт.

– Позволь я устрою тебя поудобней, голубчик, – сказала Эсси, и чуть позже мне действительно стало удобней. Эсси сделала это. Я лежал в (метафорическом) гамаке на (нереальной) веранде возле своего (из базы данных) дома, выходящего на Таппаново море, а моя дорогая портативная Эсси склонилась ко мне и вкладывала мне в руку (несуществующую) выпивку. Это была маргерита [коктейль] со льдом, с солью на краешке стакана, и вкус у нее был такой же хороший, как если бы она была реальной.

Я находился в центре внимания.

Эсси сидела рядом с моим гамаком, с любовью гладила меня по голове и выглядела встревоженной. Альберт сидел на краю кресла, задумчиво почесывал ухо черенком трубки и смотрел мне в лицо. Все это знакомо и очень по-домашнему, но были здесь и другие. Я не удивился, увидев Хулио Кассату, который расхаживал взад и вперед у ступенек, ведущих на лужайку. В конце каждого обхода он останавливался и вопросительно смотрел в моем направлении. Даже Алисия Ло, тихо сидевшая в кресле-качалке на краю веранды, меня не удивила. Но был кое-кто, помимо них.

Этот кое-кто был хичи.

Я еще не был готов к сюрпризам. Сел и сказал:

– Какого дьявола? – я сказал это не зло. Скорее просительно.

Эсси правильно меня поняла; она сказала:

– Не знаю, помнишь ли ты Двойную Связь. – Она права. Я не помнил. – Он представитель хичи в ЗУБах, – добавила Эсси, и тогда я смутно припомнил. Действительно, был там один хичи или два, и у одного Древний Предок именно такой, и редкий пушок на голове, и глубоко посаженные старческие глаза, как у этого.

– Рад снова встретить вас, – сказал я, допил текилу и огляделся. И тут снова воскликнул: – Какого дьявола? – но на этот раз совсем в другом тоне, потому что посмотрел за имитацию дружественного окружения Таппанова моря. Я ожидал увидеть, что нахожусь на борту «Истинной любви». Так оно и было.

Но на экранах видна была только пятнистая серость. А когда я присоединился к сканерам «Истинной любви», то увидел, что мы летим быстрее света. Заглянув в ретрожурнал, я увидел, как уменьшается сзади спутник ЗУБов. И мне показалось, что выглядит он необычно. Но у меня не было времени разбираться, что изменилось. Гораздо важнее, что делает «Истинная любовь». Мы куда-то движемся, а я этого никак не ожидал.