Сергей Стоян - Разочарованная вселенная

Андрей вздрогнул. Он сначала даже сам не понял, почему это сообщение произвело на него столь сильное впечатление. Но от дальнейших нехитрых умозаключений волосы на его голове самопроизвольно зашевелились, словно собирались покинуть своего хозяина, не желая принимать участие в последующих событиях.

Если это действительно тот корабль, то возникает вопрос: что или кто заставил Хиггинса изменить свои планы? Проведя несложные аналогии, Андрей судорожно пытался вспомнить, о чем он думал, входя в туман Перехода вместе с Сандерсом, Барбарой и раненым Артуром. Ответ, как и ожидалось, оказался неутешительным. Он, догадавшись по появлению Барбары, что Переход имеет непосредственную связь как с нашей старушкой Землей, так и с «Новой Землей» Хиггинса, и управляется исключительно воображением перемещаемого объекта, желал оказаться либо там, либо там. Предпочтительнее, конечно, на «старой» Земле, но реально в голове все равно крутилось два варианта.

Следовательно, Переход, как и в случае с Артуром, мог сыграть злую шутку, изготовив и отправив на «Новую Землю» его, ни о чем не подозревающего, клона. И вот тогда двойник Андрея, достойно подготовившись к прилету Хиггинса, реально мог захватить корабль и теперь возвращался с победой.

Почему корабль не отвечает на запросы? А что он может ответить? Как в двух словах описать ситуацию и последние события, да и нельзя этого делать по открытому каналу связи. У него сейчас одна задача — оказаться в руках Службы Безопасности, а уж потом долго и нудно отвечать на вопросы следователей.

От таких мыслей Андрею стало плохо. Перспектива встречи с самим собой почему-то не радовала, а скорее совсем наоборот. Очнувшись от первого шока, он как сквозь вату вновь услышал волевой голос Гущина, отдающего указания по внутренней связи о захвате объявившегося звездолета и особых мерах безопасности при контакте с экипажем.

Собственно на этом аудиенция была закончена. Артура препроводили в изолятор, где врачи и психологи с тройным рвением займутся его личностью. Андрей, также получив указание до особого распоряжения не покидать здания Управления, был доставлен в жилой корпус.

До контакта «мятежного» звездолета с сотрудниками безопасности оставались почти сутки.

День, вобравший в себя годовую норму событий и переживаний, заканчивался, как проходит и рано или поздно заканчивается все в этой жизни, включая и ее саму.

Андрей позвонил Ольге и, сославшись на какие-то вечерние дела, отменил встречу. Она, конечно, расстроилась и не поверила в его оправдания, но навязываться не стала, пожелав спокойной ночи и грустно напомнив про растущие проценты.

Придумывая себе на вечер занятие, которое отвлекло бы его от тяжелых мыслей, он вдруг вспомнил, что ничего не ел с самого утра.

Маленький ресторанчик, расположенный на застекленной террасе предпоследнего этажа и нависающий над живописно колышущимися внизу соснами, поразил разнообразием и качеством блюд. В напитках же Андрей особого экспериментирования не допускал, по крайней мере сейчас, поэтому позволил себе попробовать только три из имевшихся в наличии десяти сортов коньяка.

В общей сложности он провел за столиком чуть больше двух часов, предаваясь вкушению кулинарных изысков и любуясь ядовито-красным закатом, наполняющим невозмутимо и величественно струящиеся кружева облаков загадочным содержанием. В итоге основная цель мероприятия была достигнута — ему стало хорошо и спокойно. Философские мысли глобального масштаба вытеснили мелкие и несущественные на этом величественном фоне собственные переживания. Потянуло в сон. Теперь он мог быть спокоен — до утра ни один кошмар не проникнет в его сознание…

Однако, несмотря на то, что Андрей лег довольно рано, выспаться ему все равно не дали. Около трех часов ночи бесцеремонно явившийся в его номер дежурный офицер начал орать плохо понимающему где он и что с ним происходит Андрею о том, что выключать систему экстренного оповещения не позволяют себе даже начальники отделов. И он — дежурный офицер, а не ночная сиделка, чтобы носиться по этажам и будить всяких гражданских увальней, возомнивших, что их младенческий сон настолько дорог руководству, что ему, этому самому руководству, никогда даже в голову не придет нарушить покой дорогого гостя.

Благодаря этому эмоциональному монологу, произносимому достаточно громко, чтобы проникнуть в оглушенное алкоголем и усталостью сознание, Андрей восстановил в голове истинные нюансы своего теперешнего положения. Затем, послав молодого и не в меру ретивого офицера куда подальше, лениво поинтересовался, чего от него, собственно, хотят. Покрывшись багровыми пятнами бессильной злобы, хорошо заметными даже при свете ночника, тот собрался выругаться в ответ, но, встретившись с Андреем взглядом, почему-то вдруг передумал. В итоге, пробормотав что-то насчет немедленного сбора участников операции «Переход» в демонстрационном зале, офицер поспешил удалиться.

Андрей пошел в душ.

Всегда, ощущая на себе наглое давление со стороны обстоятельств или отдельных личностей, он подсознательно вступал в борьбу за собственное достоинство и право выбора, прилагая все усилия к тому, чтобы продемонстрировать, в первую очередь себе самому, собственную даже не независимость, а, как он ее называл, свободу от стада. Конечно, его поступки лежали в разумных пределах, но порой доходило до смешного: так, вознамерившись купить какую-либо достаточно дорогую вещь, он выбирал продавца наименее рекламирующего, а следовательно, навязывающего свой товар, и уже только потом рассматривал остальные аспекты покупки.

Вот и теперь — вместо того, чтобы, натянув штаны, сломя голову нестись в указанном направлении, он решил принять прохладный душ, дабы дальше расстраиваться на свежую голову. А в том, что впереди его не ждет ничего хорошего, он, стоя под прохладными упругими струйками воды, был практически уверен. Странно только, как они умудрились так быстро добраться до корабля. А может, те все-таки вышли на связь, и теперь Гущин хочет, чтобы он, Белов номер один, поучаствовал в проверке адекватности Белова номер два.

Никаких других причин своей ночной побудки он не видел, а эта могла и подождать.

В полумраке демонстрационного зала скопилось довольно много народа, не обратившего совершенно никакого внимания на появление Андрея. Это его порадовало — значит, сейчас не он является центральной фигурой операции, и слава богу, и давно бы так.

Собравшиеся напряженно всматривались в большой экран с не очень четким черно-белым изображением. Подойдя поближе, Андрей убедился, что это все-таки не фотография, а съемка, произведенная в реальном масштабе времени или даже «прямая трансляция». Сосредоточившись на экране, он вдруг заметил знакомые очертания и, неизвестно каким по номеру чувством, определил место событий, хотя при таком освещении и ракурсе съемки узнать его было не просто.