Олег Шовкуненко - Сезон огненных дождей

Именно в этот миг, подобно голодным псам, стремящимся ухватить мозговую кость со стола хозяев-каннибалов, сектанты подняли руки вверх. Они протягивали свои пальцы, когти, щупальца в остервенелой попытке ухватить и без того страдающие детские тела.

– Не дам! Прочь! – закричала Луиза и ринулась вперед.

Она больше не могла это выносить. Девушке вдруг показалось, вдруг почудилось, что она уже видела эти грязные лапы. Они точно так же тянулись к ней, к ее беззащитному малышу. Тогда Луиза не смогла, не устояла, не защитила, тогда она была беспомощна и слаба. Но сейчас… сейчас все изменилось, сейчас она совсем другая. Она накажет зло, пусть для этого придется пожертвовать всем, даже собственной жизнью.

На бегу корсиканка собирала силы. Делать это оказалось почему-то невероятно легко. Источник черной энергии находился совсем рядом, ее больше не приходилось выцарапывать из другого, параллельного мира. Почему все происходит именно так, Луиза не задумывалась. Ей было не до того. Девушка знала лишь одно – она должна помочь жертвам, прекратить все это, покарать зло.

Луиза выбросила вперед руки, и сквозь стоящую перед ней плотную толпу словно будто пролетел многотонный каток. Два десятка уродливых созданий вдруг исчезли. Их снесло с места и умчало куда-то в сумрак огромного зала. Разгневанную корсиканку не очень-то беспокоила их судьба. Она готовилась к новому удару.

Существа в белых плащах бросились врассыпную, черное облако словно растаяло, а в Луизу полетели пули. Двенадцать участвующих в обряде землян были вооружены. Вернее, не так, теперь их осталось девять. Трех человек в черных накидках Луиза приговорила первым же ударом. Но те девять, что уцелели… они представляли угрозу, реальную угрозу! Смешавшись с толпой перепуганных инопланетян, люди в черном не просто искали спасения, они яростно и остервенело нападали.

Луизе грозила неминуемая гибель, но мелькнувшая быстрая тень вдруг накрыла ее, бросила на шершавый железный пол, уволокла под защиту одного из железных столбов. Николай! Это мог быть только Николай!

Корсиканка всего несколько раз слышала русскую речь и, конечно же, ничего не запомнила. Однако сейчас Луиза поняла, что это звучит именно она. Строгов выкрикивал какие-то колючие, шипящие от перегрева слова и, не переставая, давил на спусковой крючок. От этой смеси непонятной речи, грохота выстрелов и колотящих по ней горячих гильз девушка буквально испытывала восторг. Николай исцелял ее, возвращал к жизни. С каждой новой пулей, выпущенной им, приходило облегчение. Как же так? Этого просто не может быть! Убийство – это неправильно, это мучительно, это грешно и страшно.

Прогрохотала новая очередь, а вместе с ней пришло понимание. Человеческие законы здесь неприменимы. Сейчас «головорезы» сражаются не с людьми. Они вступили в поединок с чудовищами, слугами самого дьявола. Это их сила истязала Луизу. Теперь же, когда они один за другим гибли, корсиканка вновь возвращалась к жизни. И не только она, а и весь мир. Весь наш прекрасный добрый мир теперь сможет вздохнуть легко и свободно.

Луиза крутнулась ловко и легко, словно всю свою жизнь тренировалась уходить из-под огня. Она встала на одно колено, выкинула вперед руки, и летящие в них пули разлетелись в разные стороны, как будто напоролись на невидимую броню. Второй взмах, и один из самых оголтелых стрелков смолк. Вместе с ним превратились в разноцветные, дымящиеся на стене кляксы еще несколько уродливых созданий. Так им и надо, гадинам! В Луизе не было жалости. Она убивала и тем самым освобождалась от грязи, скверны, темноты.

Но неожиданно грохот выстрелов смолк. Руку Луизы, вытянутую для очередного удара, перехватила ловкая когтистая пятерня.

– Стой, – выкрикнул Николай. – Слушай!

– Я ничего не слышу. – Разгоряченная боем, корсиканка с ненавистью оглядывалась по сторонам.

– Крик, – прошептал Николай, глядя в глубину темного зала.

– Ну и что, все эти твари сейчас визжат от страха.

– Нет, это другое… это совсем другое. Кто-то зовет меня.

– Как ты услышал? Как разобрал? – удивилась девушка.

– Скорее почувствовал, чем услышал. Это там… – Николай указал в сторону одного из темных проходов, такого же, как тот, из которого пришли «головорезы». – Я пойду.

– Не ходи! – Луиза вдруг испугалась. – Я сделаю все сама. Я не оставлю от этого места камня на камне.

– Ты не понимаешь, – Строгов отрицательно покачал головой. – Меня зовут, меня просят о помощи.

– Кто просит? Ты не можешь слышать! Здесь же все глушится!

– Не знаю как, но слышу. Этот зов – словно часть меня. Надо идти, – Николай поднялся во весь рост и вышел из укрытия.

В этот миг Луиза заметила две быстрые человеческие фигуры. Одна справа, другая слева. Их можно не опасаться, потому что это были друзья, это были Грабовский и Смит.

Марк сделал знак рукой, указывая направление атаки, и они втроем ринулись вперед. Грабовский и Смит перемещались мелкими перебежками, то и дело укрываясь за железными сталагмитами. Что касается Николая, то он шел вперед, не прячась и не пригибаясь.

В «головорезов» больше не стреляли. И Луиза не могла понять, хорошо это или плохо. Скорее плохо. Потому, что еще не все участники чудовищной оргии мертвы. Луиза чувствовала их. Живые и невредимые, они прятались где-то поблизости. Притаились, чтобы, выждав момент, нанести новый удар. И первый, на кого он обрушится, будет Николай. Стараясь помочь, защитить своего возлюбленного, корсиканка кинулась за ним.

С каждым новым шагом нарастало ощущение угрозы. Казалось, что, придя сюда, они совершили ошибку. И эта ошибка принесет с собой много горя, страшную беду. Хотелось закричать: «Нельзя! Стой!», схватить Николая за руку, уволочь прочь, спрятать, укрыть, сберечь. Однако ничего такого она не сделала. Она, словно приговоренная, медленно шла вперед, навстречу неизбежному, навстречу судьбе.

Неожиданно из темноты выступили две фигуры. Судя по длинным черным накидкам, это были люди. Насколько Луиза разобрала, первым стоял молодой юноша. Сумрак полутемного зала не позволял как следует разглядеть его лицо, однако девушке почудилось, что этого человека она уже где-то видела. Его худощавая, почти мальчишеская фигура резко контрастировала с тучным тяжелым силуэтом, находившимся сзади. Почему-то казалось, что толстяк закрывается юношей, держит у его спины ствол пистолета. Хотя, скорее всего, так оно и было.

– Я предлагаю сделку. – Голос толстяка оказался под стать его черной ауре, такой же мерзкий и липкий. Казалось, что об него можно основательно измазаться.

– Отпусти его, – отрезал Николай. – Он не один из вас.

Это была правда. Луиза чувствовала это. Над душой юноши не властвовали темные силы. Она была чиста и свободна. Корсиканка подумала, что такие души бывают лишь у детей и святых. Одни еще не успели нагрешить, другим уже отпущены все их грехи.