Барбара Хэмбли - Призрачный Странник

— Объяснение всему произошедшему, — медленно проговорил Спок, — будет дано… позже.

— Очень на это надеюсь, — Скотти, казалось, испытал облегчение, видя, что старпом отвлекся от своих мрачных раздумий. — Включая объяснение тому… Ладно, ладно! — бросил он, когда медсестра из второй смены, молодая темнокожая женщина с мягкой походкой, с неодобрительным видом протянула ему полотенце для рук. — Я знаю, что у вас тут стерильная среда, а я пришел и все испачкал! Включая объяснение тому, зачем этот чёртов пришелец, который чуть не свёл капитана с ума, а вас и доктора Гордон — в могилу, лез из кожи вон, чтобы всего-навсего выжечь дыру в сорок гектаров посреди самой необитаемой из всех пустынь этой планеты?

Спок немного помолчал, размышляя про себя, многие ли из событий прошедшей недели вообще поддаются разумному объяснению. Наконец он сказал:

— Он… совершил одну ошибку.

— Как он мог ошибиться? — недоверчиво спросил главный инженер. — Это, знаете ли, не стрельба из ручного фазера. У него был лучший в галактике программный комплекс для управления огнём.

Спок покачал головой.

— Его ошибка, — сказал он, — заключалась в том, что он оставил меня наедине с компьютерной системой наведения.

Хелен сложила коммуникатор и повернулась к остальным исследователям, собравшимся вокруг горки остывшего пепла на месте костра между двумя хижинами Исследовательского института. В лимонно-жёлтом свете их лица были невесёлыми и усталыми, и по большей части запылёнными. Рядом на обрубке бревна сидел Кайлин Арксорас — его длинные белые волосы спутались, сбились в колтуны и посерели от дорожной грязи.

— Ему нужна ваша помощь, — просто сказала ему Хелен на языке пигминов.

И патриарх — хотя он провел много дней в пути и ещё не успел побывать в своём селении — кивнул и ответил:

— Он ее получит.

И на другой стороне круга Ярблис Гешкеррот, Призрачный Странник, истребитель Голодных и верный страж своей планеты, прошипел:

— Это ловушка! Они…

— Что они сделают, Ярблис? — мягко спросил Арксорас, и те, кто понимал речь пигминов — Хелен, Тетас, Чу и Номиас и двое вулканцев — уловили за высокими, нежными чирикающими звуками простых слов все оттенки интонаций и ударений, из которых складывались тончайшие нюансы языка, и ощутили присутствие мысленной речи, что вплеталась между слов, углубляя и расширяя их смысл за пределами восприятия. — Убьют ли они меня, протянувшего им руку как друг, если дружба с нами и есть то, чего они ищут?

Ярблис заколебался, обводя взглядом лица чужаков, тщательно подыскивая слова для ответа. Когда он подошёл к Исследовательскому Институту, где Маккой и его группа только что встретили маленький караван, несколькими минутами ранее появившийся из терновой чащи, и радостно приветствовали товарищей, вернувшихся из зачумлённых селений юга, — Хелен подумала, что он выглядит совершенно озадаченным, потрясённым и сбитым с толку. Он озирался вокруг, рассматривая тёмные стены зарослей, шелестящее под ветром золотистое море травы, высокие светлые скалы близ селения, — словно не мог поверить тому, что говорили ему зрение, слух и осязание. Хелен отвела Арксораса в сторону и, как могла, попыталась объяснить ему, что, по её мнению, сделал Ярблис — а в это же время перед хижинами Маккой и сестра Чепэл слушали скупой и чёткий рассказ доктора Л’джиан о битве с эпидемией и с породившим её голодом в селении Вальпук. Тетас, Чу, Шорак и Номиас, измотанные днями и ночами бесконечной ходьбы, прививок, медицинских тестов и ухода за больными, просто сели у стены Института и молча разобрали питательные рационы на фруктозе, которые вручили им два клингона под внимательным присмотром ДеСаля и его верных «мирмидонян».

Наконец, Призрачный Странник выкрикнул, не скрывая гнева:

— Они исказят твою душу! Тень их искажения уже легла на тебя, о Арксорас, отец мой и друг мой! Они обманом превратят тебя в своего друга!

— Разве это хуже, чем обманом превращать меня в их врага? — тихо вопросил патриарх, не отводя ясных серебристых глаз от огромных жёлтых очей Ярблиса. Пристально глядя на них, Хелен увидела едва заметные изменения в мимике морщинистого, обвисшего складками лица Призрачного Странника — и задрожала, узнавая каждое движение мышц, каждое мимолётное, неуловимое выражение. На мгновение ей показалось, что её сейчас вывернет наизнанку, и она поспешно отвернулась, чувствуя озноб и тошноту от этого невыносимого сходства.

— Они… наши враги, — сказал Ярблис. — Они… враги жизни. Они сделают нас врагами жизни.

— Что есть жизнь? — медленно спросил Арксорас. — И для чего она даётся нам? И будут ли они большими врагами жизни, чем тот, кто разрушает жизнь ради торжества своей правоты?

— Лишь… лишь несколько жизней. Не все… — в отчаянии прошептал Ярблис. — Это было необходимо…

— Эти чужаки… — Длинная, костлявая рука одним красивым стремительным движением обвела двух вулканцев, покрытых пылью с ног до головы, тощего маленького аргелианца, миниатюрную старую китаянку и андорианца, от усталости засыпающего на ходу между двух клингонов, что осторожно вели его под руки в хижину. — Эти чужаки трудились вместе с нами, чтобы спасти жизни наших братьев в Вальпуке. Они ходили в дальние концы селения, где начали охотиться ликаты, когда пала защита Сети Сознания. Они подвергали себя опасности болезни, которая так же смертельна для них, как и для нас.

— Но Сеть Сознания…

— Силы Сети не хватило, чтобы противостоять этому мору, — продолжал Арксорас. — Мы держали Сеть много дней, и всё же они умерли, и за ними последовали ещё многие и многие, и ликаты стали охотиться в селениях, пожирая больных и погибших.

Его голова чуть склонилась набок на гибкой кольчатой шее, и сочувствие в его глазах мешалось с болью, когда он смотрел на охотника, на друга и побратима, которого он так любил. Солнце клонилось к закату, и в неподвижном, душном от пыли воздухе слышались только пронзительные голоса алых ящериц из терновых зарослей — тихое гудение Сети, что пронизывало всё вокруг, прекратилось незадолго до этого.

— Ярблис, что ты принесёшь с собой в Сеть Сознания? Да, ты достаточно искусный меммьетьефф и сумеешь скрыть сотворённое тобой, чтобы Сеть не была осквернена… чтобы никто не узнал, что твои слова об уничтожении этого селения были ложью. Но ты принесёшь с собой ложь. И ты не сможешь скрыть — ибо ты не стыдишься этого и не считаешь, что это нужно скрывать, — свою уверенность, что ты был прав, солгав нам ради того, что ты считал благом. Что ты был прав, обманывая нас ради того, что ты считал благом. Что ты был прав, убивая ради того, что ты считал благом. Что ты был прав, превращая своё понимание блага — которое может действительно быть благом, а может и не быть, и ты этого не знаешь — в закон, по которому мы все должны жить, хотим мы того или нет.