Линда Эванс - Приблуда

Приблуда даже не подошёл к аэрокару Скотта. Тот доставал оружие, бросая тревожные взгляды на истощенного древесного кота, сидевшего и обеспокоено мяукавшего на ближайшем дереве, и задавался вопросом, почему древесный кот так нервно реагирует на аэрокар. Конечно же, никто не стал бы пугать колонию древесных котов аэрокаром? Котов защищало Элиссейское Правило и неистово покровительственная реакция их новых соседей, большинство которых всерьез желало, чтобы этот последний, личный для них случай межрасового контакта проходил в наилучших условиях. Но Скотт не мог себе представить никакой другой причины такой реакции древесного кота, так что его изрядно беспокоило, кто бы это мог так “развлечься” с колонией древесных котов. Пока он собирал всё необходимое даже для краткой прогулки по дикой природе Сфинкса, его посещали всевозможные мрачные подозрения.

Ирина Кисаева вызвалась пойти вместе с ними, и Скотт всерьез подумывал согласиться; её помощь во время первых месяцев его привыкания к обществу Фишера была неоценима. Но Эвелина Цивоник всё ещё приходила в себя после родов, и Александр беспокоился, оставляя её одну, без других взрослых в доме, поэтому Ирина неохотно согласилась остаться.

— Будь там осторожнее, Скотт, — торопливо произнесла она, прежде чем вернуться в дом. — Мы не знаем, что случилось, или что древесные коты хотят от тебя. Я встревожена.

Скотт кивнул и нежно её поцеловал.

— Я тоже. Поверь, я буду очень осторожен.

— Ладно. — Она ему улыбнулась. — Тогда иди. Раскрой для нас эту тайну, Скотт. Я знаю, что тебе не терпится.

Он застенчиво потер нос. Ирина знала его слишком хорошо.

— Мы свяжемся с тобой, если что-нибудь найдем, хорошо?

— Буду сидеть возле динамиков, и ждать, — улыбнулась она, снова целуя его.

Спустя ещё четверть часа, они наконец-то направились в лес. Впереди шёл Александр Цивоник. Его старший сын Карл, который в свои пятнадцать лет был отменным стрелком, составлял арьергард. Скотт шёл в относительно более безопасной позиции посередине. Его собственное ружье вместе с аптечкой было закинуто за спину. Он на горьком опыте научился брать с собой хорошо укомплектованную аптечку, куда бы ни шёл — особенно в поход по сфинксианскому частокольному лесу, который, благодаря экзотическому способу размножения частокольных деревьев, представлял собой мешанину переплетенных ветвей и узловых стволов.

Частокольное дерево размножалось выпуская параллельно земле на высоте примерно от трех до десяти метров четыре длинные прямые ветви, которые напоминали спицы примитивного колеса и располагались друг относительно друга примерно под прямым углом. Периодически эти ветви пускали вниз “корни”, которые врастали в землю и образовывали новый узловой ствол, от которого выше и ниже отходили совершенно обычные, расположенные в случайном порядке ветви. Одно частокольное “дерево” могло разрастись непрерывным зеленым ковром на сотни километров во всех направлениях, покрывая речные долины, карабкаясь по склонам гор и безудержно распространяясь по равнинам тысячами генетически идентичных друг другу “индивидуумов”. Соответственно, поход по частокольному лесу был вызовом умению ориентироваться, поскольку переплетённые между собой заросли не позволяли выдерживать хоть что-то напоминающее движение по прямой на протяжении более чем пары метров за раз. Сумасшедший метод размножения, но он обеспечил идеальную среду обитания для древесных котов. Частокольные деревья создали что-то вроде системы “суперхайвэев” во всех, насколько можно было судить, уголках Сфинкса, где только могли расти деревья.

Едва Скотт и Цивоники вошли в лес, коты нырнули в путаницу веток; они устремились вперед, делая нетерпеливые паузы, чтобы позволить людям догнать себя, а затем снова устремляясь вперед, пока солнце неуклонно опускалось к горизонту.

Скотт не был профессиональным лесничим, но он страстно любил рыбалку и немало помотался по удаленным уголкам Сфинкса, эмигрировав сюда с Мейердала три стандартных года назад. На Сфинксе не было “настоящей” рыбы, во всяком случае ничего подобного земным породам. Но что бы там ни водилось в воде, оно там жило и плавало, и клевало на крючок, заманчиво раскачивающийся перед тем, что им заменяло рот, а это было всё, чего прирожденный рыбак мог просить у жизни. Скотту нравился плотный частокольный лес. Нравился запах его листьев и косые лучи солнца, пробивавшиеся сквозь густой покров зелени. Нравились чистые быстрые ручьи и бурные реки, текшие в этих лесах. А ещё ему нравились свежие краски весны, когда земля возвращается к жизни после невообразимо суровых зимних снегопадов, продолжавшихся пятнадцать стандартных месяцев даже столь глубоко в субтропической зоне планеты.

Благодаря долгому году Сфинкса, весна — любимое время года Скотта — также длилась восхитительные пятнадцать стандартных месяцев, что означало, что весна продолжалась всё то время, когда они с Фишером были спутниками. Всё то время, если уж на то пошло, пока человечество и древесные коты знакомились друг с другом. Было что-то уместное в том, что зарождение новых связей, новой дружбы с совершенно новой разумной расой происходило в момент возрождения к жизни их общей планеты.

Идя сейчас по распускающемуся частокольному лесу, Скотт вдыхал неистовые запахи возрождающегося вокруг него мира и улыбался. Но тут он взглянул вверх, где двое древесных котов нетерпеливо их ждали, и почувствовал, что улыбка тает, как снег на солнце. Что бы ни хотели древесные коты, чтобы он увидел там, куда они направляются, это вряд ли могло вызвать улыбку. Что такое могло случиться, чтобы этот странный древесный кот так пострадал от голода и жажды? Откуда вся та кровь? И почему этот древесный кот так боится аэрокаров? Кстати, он явно опасался людей, пока не показался Фишер, ведущий Скотта, и не собирался подходить к кому-либо из семейства Цивоников. Почему этот древесный кот боялся людей, но при этом так громко заявлял о своем присутствии — а когда появился человек в компании древесного кота, вцепился в него как пиявка и потребовал, чтобы тот пошёл с ним в глухую чащу?

Несмотря на подавляюще позитивную реакцию человеческого населения Сфинкса на их древесных соседей и учитывая историю взаимоотношений внутри человеческой расы, Скотт мог себе представить несколько неприятных причин, по которым древесный кот мог бояться людей. Хотя в большинстве своём колонисты были хорошими людьми, в каждой компании найдутся свои проблемные, неприятные личности. Кроме того, временами можно было слышать ропот по поводу выделения ранее распределенных участков, представлявших собой немалую ценность, под неприкосновенные заповедники для древесных котов.