Дэвид Вебер - Тень свободы

Коммандер Поуп подошёл к нему.

– Сэр, неужели Вы надеетесь, что Брайтбах в состоянии ответить? – тихо спросил начальник штаба.

– Я не знаю, Том, – ответил Терехов. Он передёрнул плечами. – Учитывая то, что эти люди пережили, я просто не знаю. Если его система безопасности устояла, может быть. Но...

Его голос затих, и он покачал головой. Новости, что они слушали приближаясь к планете были достаточно плохи, когда же оперативная группа вышла на околопланетную орбиту и развернула сеть атмосферных разведплатформ, стали ещё хуже. Несколько городских кварталов Лэндинга превратились в обугленные, сровнённые с землёй руины. Большинство разрушенных строений столицы – абсолютно случайно, конечно же, находились в центрах зон проживания граждан с низким уровнем доходов, вдали от ценных корпоративных активов центра города – выглядели как постройки старого стиля из натурального камня, возможно оставшиеся ещё с первых дней существования города. Немногие из этих зданий имели более пяти-шести этажей, а две гораздо более современные башни, вовлечены в холокост, возвышались над пеплом у их подножий словно сфинксианские коронные дубы среди выгоревшего леса.

И ещё, конечно же, ландшафт могла похвастаться не менее чем полудюжиной кратеров, которые могли быть только следами кинетического удара. Три из них, не так далеко от Лэндинга, были окружены рваными руинами пожаров и взрывов размолотых городов. Никому из мантикорцев не понравилось то, что это означало, и не только из-за смертей, которыми они, несомненно, сопровождались. Кинетическое оружие было обычным способом обеспечения огневой поддержки планетарных сил и использовалось последние более тысячи т-лет. За это время оно превратилось в высокоточное оружие, способное на точечные удары, и были разработаны почти бесконечные варианты его эффективного применения. Но никто не был заинтересован в высокой точностью этих конкретных ударов. Они являлись актами террора – именно тем видом атак, который прямо запрещал Эриданский Эдикт, хотя Терехов не сомневался, что Юкель и Ломброзо наверняка оправдывали бы их «военной необходимостью» – и, видя всё это, Терехов ощутил в себе желание, чтобы Ватсон отказался от его предложения покинуть корабли. Но эти оспины на теле планеты были, как минимум, недельной давности; сейчас же он и его штаб нуждались в информация о текущей оперативной ситуации в Лэндинге.

Пока Терехов и Поуп рассматривали общую панораму разрушений, изображение на одном из вторичных дисплеев, на которые БИЦ транслировал визуальную картинку с атмосферных разведплатформ, изменилось, и голубые глаза Терехова стали холоднее арктических льдов при виде ряда тел, повешенных на явно заводского серийного производства виселицах. «Приблизительно двадцать пять тел», – подумал он, когда камера платформы увеличила изображение, – «и не все они принадлежат взрослым».

– Стил, я хочу, чтобы эта картина была зафиксировано абсолютно точно, – сказал он, не сводя взгляда в дисплея. Он не повышал голос, но несколько человек на флагманском мостике вздрогнули, услышав как он это произнёс. – Я хочу, чтобы не осталась ни малейшей возможности сомнений, никакой двусмысленности по поводу того, что мы видели это ещё до нашего приземления и где мы это видели.

– Да, сэр, – подтвердил коммандер Льюис.

Хелен притихла за своей консолью. Она хотела отвернуться от тех висящих тел. Судя по всему, они были казнены не вчера – тела уже начали разлагаться. Как раз когда она бросила взгляд на экран, одна из птиц Мёбиус-Беты тяжело опустилась на центральную балку виселицы. Это был один из аналогов стервятника местной планетарной экосистемы, и она почувствовала, что у неё в горле встаёт ком, когда та протянула вниз свою длинную, извилистую шею и начала рвать то, что было лицом одного из более маленьких тел.

«Так вот как выглядит «защита» других планет с точки зрения ультрацивилизованной и сверхпревосходной Солнечной Лиги», – мрачно подумала она. – «И они ещё смеют называть «Баллрум» злобными террористами?!»

Она почувствовала, что её руки сжались в кулаки и заставила себя расслабиться, глубоко вздохнуть, вспомнив, что мастер Тай говорил ей о перенаправлении гнева. Но в этот раз медитация мало помогала.

– Сэр, вы думаете это была Юкель или Ярдли? – Услышала она вопрос коммандера Поупа, и коммодор Терехов жёстко фыркнул.

– Ты считаешь, это имеет значение? – ответил тот вопросом на вопрос. – Если это была Ярдли, она безусловно сделала это при полной осведомлённости и поддержке Юкель. Судя по нашим досье на неё, не говоря уже о том, что мы перехватили из радиообмена по пути к планете, она из тех, кто предпочитает «практичные решения» когда имеет такую возможность.

– Согласен, сэр, – Поуп кивнул. – Но, Вы ведь понимаете, если это была Президентская Гвардия бандитов Ярдли, пусть даже они проводили казни по прямому приказу жандармерии, Юкель без зазрения совести будет утверждать, что всё это было проделано местными силами правопорядка в рамках юрисдикции независимой звёздной нации. И она сама, чёрт возьми, не имеет ничего общего с этим!

– И? – Терехов повернулся и посмотрел на коммандера. – Вне зависимости от того, что здесь произошло, она заявит это перед любым трибуналом. Если конечно такая возможность ей представится, – он тонко улыбнулся. - И никакой трибунал, какой бы мы ни собрали, ни с каким самым представительным списком присяжных, не сможет повлиять на Абруцци и его подпевал из О&И [Министерство Образования и Информации Солнечной Лиги] , которые заявят, что во всём виноват Ломброзо или Ярдли. Если конечно они не решат, что смогут убедить общественность Солли в том, что всё это проделали мы в процессе уничтожения смелого местного сопротивления нашему империалистическому вторжению. Затем, произведя все эти «полезные» зверства, мы решили их записать и использовать в нашей пропаганде, переложив ответственность за них на блестящего патриота и демократически выбранного президента – Свена Ломброзо – и верного союзника и защитника Мёбиуса – бригадного генерала Юкель.

Коммандер Поуп, как заметила Хелен, выглядел как если бы он хотел думать, что Терехов просто пошутил в своих последних двух предположениях. Честно говоря, она тоже хотела бы так думать.

Коммодор тоже заметил гримасу, мелькнувшую на лице его начальника штаба, и поморщился.

– В данный момент противная сторона менее всего будет заинтересована в точном репортаже с мест событий, – заметил он. - У них никогда не возникало угрызений совести в искажении правды для оправдания их политики в мирное время, так почему же они должны хоть на минуту колебаться в фабрикации зверств в военное время? Им даже не придётся ничего фабриковать – мы сами предоставим им видеозаписи, всё что им останется, это перемонтировать их и добавить свой комментарий.