Фредерик Пол - За синим горизонтом событий

Все с ним молча согласились. Наша премия действительно должна быть астрономической. В сообщении Триш не говорилось, действует ли фабрика, она вполне могла оказаться пустым корпусом, лишенным всякого содержимого. Но у нас в руках оказался целехонький артефакт хичи, да еще в рабочем состоянии! Его просто не с чем было сравнивать: Туннели на Венере, старые корабли, даже сами Врата были тщательно выпотрошены сотни тысяч лет назад. А здесь помещения были обставлены неизвестным оборудованием! Теплая, пригодная для жизни, вибрирующая, пронизанная микроволновым излучением, фабрика жила. И совсем не казалась такой древней.

У нас было мало возможностей для исследования — чем скорее эта штука отправится к Земле, тем вероятнее, что мы получим деньги, которые нам обещаны. Мы позволили себе лишь час побродить по этому уникальному сооружению. Мы заглядывали в помещения, заполненные большими серыми и голубыми металлическими конструкциями, блуждали по бесконечным коридорам, ели на ходу и все время сообщали друг другу по карманным коммуникаторам, что видим. Через Веру вся информация сразу уходила на Землю.

Потом мы принялись за основную работу. Снова облачились в скафандры и начали перемещать первый двигатель.

И тут мы столкнулись с первой непредвиденной трудностью. Пищевая фабрика не находилась на свободной орбите. Она почему-то ускорялась. Что-то двигало ее. Ускорение было не очень значительным, всего один процент от g. Но каждый из электрических ракетных двигателей весил больше десяти тонн. Даже при ускорении в одну сотую g это добавляло свыше ста килограммов. А ведь существовала еще проблема массы, обладающей инерцией.

Когда мы отсоединили один конец первого двигателя, он начал отходить. Пейтер вцепился в него, но долго удерживать не мог. Я одной рукой ухватился за двигатель, другой — за кронштейн, к которому он крепился, и нам едва удалось удержать махину на месте, пока Джанин обвязывала двигатель кабелем.

Потом мы вернулись в свой корабль и принялись думать, что делать дальше.

Мы страшно устали. За три с половиной года в тесном помещении мы отвыкли от больших физических нагрузок. Биологический анализатор Веры сообщил, что у нас накапливаются яды усталости.

Мы некоторое время спорили и, как всегда, ссорились. Потом Пейтер и Ларви отправились почивать, а мы с Джанин стали готовить оснастку, которая позволит закрепить каждый двигатель, направить его к Пищевой фабрике на трех длинных кабелях. Это надо было сделать так, чтобы в конце пути движок не столкнулся с корпусом и не развалился на куски. Мы полагали, что за десять часов переместим хотя бы один двигатель, а в реальности для этого потребовалось три дня. К концу этого времени все мы выглядели развалинами, сердцебиение участилось, а мышцы тела так болели, словно после разгрузки целого грузового состава.

Мы позволили себе хорошенько выспаться и часа два побродить по фабрике, прежде чем принялись окончательно укреплять первый движок. Пейтер оказался самым выносливым и энергичным из нас — он дальше всех углубился в лабиринт коридоров.

— Все заканчиваются тупиками, — вернувшись, сообщил он. — Похоже, для нас доступна только десятая часть объекта. Разве что прорубим в стене окно.

— Не сейчас, — сказал я.

— Никогда! — решительно заявила Ларви. — Нам нужно только отвезти эту штуку на Землю. А стену прорубать начнут только тогда, когда мы получим свои денежки! — Она потерла бицепсы, сложила руки на груди и с сожалением добавила: — И пора начинать закреплять двигатель.

Для этого нам потребовалось еще два дня, но наконец мы и с этим справились. Сварочные флюсы, которые мы имели на вооружении, на самом деле сработали. Насколько мы могли судить при поверхностном осмотре, соединение оказалось прочным.

Мы вернулись на корабль и приказали Вере дать десять процентов мощности двигателя. И тут же ощутили легкий толчок. Как это ни удивительно, двигатель послушно заработал. Мы улыбнулись друг другу, и я потянулся к припрятанной бутылке шампанского, которую сохранял специально для такого случая.

Еще один толчок. «Щелк, щелк, щелк, щелк», — один за другим вспыхнули огни на пульте управления, тогда как гореть должен был только один.

Ларви подскочила к панели.

— Вера! Какое ускорение?

На экране появилась голографическая схема — Пищевая фабрика в центре, стрелки действующих сил направлены в две стороны. Одна от нашего двигателя, который толкает фабрику к Земле, другая указывает прямо в противоположную сторону.

— Добавочный толчок изменил курс... Ларви... — доложила Вера. — В результате фабрика движется в том же направлении и с тем же ускорением, что и раньше.

Наш двигатель толкал Пищевую фабрику, но это ничего не давало. Фабрика продолжала плыть своим курсом.

День тысяча двести девяносто восьмой. Итак, мы сделали то, что нам оставалось, — отключили двигатели и завопили: «На помощь!»

Мы дрыхли, ели, разгуливали по фабрике и на все лады поносили двадцатипятидневную отсрочку с ответом. Вера нам не очень помогала.

— Передавайте полную телеметрию, — распорядилась она. — И ждите указаний.

Чем мы и занимались.

Через день-два я достал все-таки шампанское, и мы его выпили. При одной десятой g жидкость, насыщенная углекислотой, с бешеной силой стремится вырваться из бутылки, и мне пришлось пальцем закрывать горлышко, чтобы Удержать фонтанирующее шампанское. Но мы все-таки произнесли тосты.

— Неплохо, — деловито произнес Пейтер, одним духом выпив свою порцию. — По крайней мере у каждого из нас есть по несколько миллионов.

— Если доживем до их получения, — огрызнулась Джанин.

— Не падай духом, Джанин, — ответила ей сестра. — Мы с самого начала знали, что полет может окончиться неудачей.

Так оно и есть. Корабль сконструирован с таким расчетом, чтобы мы могли двинуться назад на собственном топливе, потом переналадить подвесные ракеты, и они за четыре года вернут нас домой.

— А что потом, Ларви? Я буду восемнадцатилетней девственницей. И неудачницей.

— Боже! Джанин, иди погуляй немного. Меня тошнит от твоего вида.

Мы все давно устали друг от друга, а с появлением Пищевой фабрики стали более раздражительны и менее терпимы, чем на протяжении всего пути в тесном корабле. Теперь, когда в нашем распоряжении появилось куда больше пространства для прожитья — по крайней мере с четверть километра из конца в конец, — мы еще больше действовали друг другу на нервы.

Примерно через каждые двадцать часов голос Веры прорывается сквозь разнообразные программы, и ее неизобретательный электронный мозг предлагает какой-нибудь новый выход из положения: испытать движок на одном проценте мощности, на тридцати процентах и даже на полной мощности. Мы собираемся, надеваем скафандры и проводим эксперимент. Но все заканчивается одинаково. Как бы сильно мы ни толкали Пищевую фабрику, артефакт отвечает точно таким же усилием, чтобы сохранить скорость и направление на прежнюю цель. Единственное, что смогла нам предложить Вера, — это некую гипотезу: «Пищевая фабрика выработала все вещество кометы и перемещается к следующей».