Лидия Конисская - Чайковский в Петербурге

«В начале марта буду иметь удовольствие обнять тебя. Один бог знает, как мне приятно будет свидеться с тобой, с Толей, с Колей! Но как я боюсь Петербурга!»

И вдруг:

«Знаешь, куда меня тянет? —в Питер, в ненавистный Питер. Мне начинает сильно хотеться увидеть вас, милых братцев, милого нашего папу и вообще милых людей».

И еще:

«Признаюсь, что несмотря на мою антипатию к берегам Невы, меня все‑таки туда тянет очень сильно…»

Такие противоречивые чувства характерны для Чайковского, для его отношения к любимому и ненавистному городу на Неве.

Проведя в Петербурге пасхальные праздники, как этого очень хотел его отец, Петр Ильич уехал к сестре на Украину.

В сентябре он получил из Петербурга от брата Анатолия тревожную телеграмму: у того неприятности по службе, он готов бросить ее, присутствие старшего брата необходимо.

Чайковский прерывает свой отдых и в тревоге спешит на помощь. Однако все оканчивается благополучно, Анатолий взволновал брата напрасно.

Петр Ильич так любил своих родственников, особенно братьев, сестру и ее детей, что все их горести, их болезни совершенно выбивали его из колеи.

В эти же дни Александра Ильинична, которая привозила в Петербург свою дочь Наталию (Тасю), чтобы отдать ее в пансион, уезжает обратно в Каменку. Это вызывает новые волнения у Петра Ильича:

«Вчера же происходило очень измучившее меня нравственно расставание сестры с Тасей. Сестра уехала в Каменку усталая, измученная и истерзанная, а бедная Тася так жестоко плакала и тосковала, что было истинным терзанием смотреть на нее.

Ночь провел скверную. Встал с сильнейшей головной болью. Погода отвратительная. Мне кажется, что все совершающееся вчера и сегодня — какая‑то мрачная фантасмагория.

…Сейчас был у Таси. Заведение и начальница, у которой Тася пансионеркой, мне понравились. Тася относительно весела. Спала хорошо. Это меня очень утешает».

Письма этой поры дышат тоской и досадой:

«Мне очень трудно изобразить то смутное состояние души моей, которое ни на миг здесь не проясняется… Так действует на меня этот резкий переход от деревенской жизни к петербургской суматохе.

…Брат Анатолий переехал теперь на новую квартиру, и мы живем среди невообразимого хаоса. Это обстоятельство еще больше расстраивает меня. Я так непривычен к такой неровной, беспорядочной жизни. Вчера я ездил в Павловск на симфонический вечер.

…Новый мой адрес: Надеждинская, д. № 4, кв. № 4.

…У Анны в институте тоже бываю очень часто.

…По вечерам часто посещаю оперу, но испытываю мало удовольствия. Совершенная невозможность укрыться от бесчисленного количества людей, меня знающих, смущает и тяготит меня. Как я ни прячусь, а всегда находятся услужливые люди, отравляющие удовольствие слушания музыки своими любезностями».

Близился конец пребывания Петра Ильича в Петербурге.

Незадолго до отъезда он побывал у Направника и отдал ему либретто «Орлеанской девы» для передачи в дирекцию императорских театров.

Направник выказал большое участие, но предупредил, что в этом сезоне опера не пойдет. Впрочем, советовал партитуру представить в дирекцию как можно скорее.

Несколько слов об этой опере. Окончив к концу января 1878 года «Евгения Онегина», Чайковский снова начинает думать об оперном сюжете. Настроение его в то время продолжает быть тревожным. Если внимательно просмотреть его письма к Н. Ф. фон Мекк, написанные в это время, чувствуется, как остро он переживает неустроенность и трудность жизни большинства людей. Если раньше он выражал в своих произведениях трагизм борьбы за счастье человека, сейчас он ищет сюжета, сочетающего в себе, как писал А. С. Пушкин, «судьбу человеческую» и «судьбу народную».

После долгих поисков он останавливается на драме Шиллера «Жанна д’Арк». Еще в детстве композитор был увлечен образом юной французской героини. Когда ему было только шесть лет, он даже сочинил про нее стихотворение «Героиня Франции».

Теперь Чайковский решил сам создать либретто для оперы. Он выписал много книг, внимательно изучал историю Франции. За основу была взята драма Шиллера в переводе Жуковского, в которую композитор внес много изменений.

К августу 1879 года композитор закончил оперу. Идея воплотить в музыке картины судеб народных и судьбы героини Иоанны д’Арк — орлеанской девы — блестяще удалась ему. Особенно рельефными и впечатляющими оказались монументальные хоровые сцены и, разумеется, развитие музыкальных характеристик героев.

Еще одну томительную неделю провел Петр Ильич в Петербурге — в октябре 1879 года перед отъездом за границу.

Петр Ильич так устал на этот раз от пребывания в Петербурге, что не нашел в себе силы съездить в Москву на премьеру своей Первой сюиты, написанной им на Украине, о чем сообщил 8 ноября Н. Г. Рубинштейну, и затем уехал в Италию.

В январе 1880 года в Петербурге скончался на восемьдесят пятом году отец Чайковского — Илья Петрович. Похоронили его на Смоленском кладбище. Композитор в то время был еще за границей. Родные из Петербурга просили его не приезжать на похороны: он все равно не мог бы успеть.

В марте Чайковский приехал в столицу, главным образом для того, чтобы встретиться с братом Анатолием.

Первый раз приехал он в Петербург, где уже не ждал его отец. «Был сегодня у моей мачехи, — пишет он Надежде Филаретовне. — Невыразимо грустно было видеть эту столь знакомую квартиру без ее главного жильца. Что за чудесные женщины бывают на свете! Мачеха моя, жизнь которой с 84–летним стариком была сопряжена с большим утомлением, — погружена в безысходное горе! Только женщины умеют так любить. Я вынес из посещения много грустных, но и отрадных ощущений».

«Вчера я был первый раз на могиле отца.

Покамест на ней только скромный деревянный крест. В скором времени мы поставим на ней уже заказанный памятник».

Могила И. П. Чайковского не сохранилась.

В этот же приезд Чайковский заходил к В. В. Бесселю в его магазин–контору, помещавшуюся тогда на Невском проспекте в нижнем этаже дома № 58 (теперь это д. 66), против Аничкова дворца. Бессель был издателем и собственником некоторых произведений композитора. На этот раз разговор шел о Второй симфонии, подлиннник которой хотел взять Петр Ильич для переработки.

Постепенно, как обычно во время пребывания в Петербурге, жизнь Петра Ильича становится беспокойной и суетливой. Необходимо идти к Направнику, но Чайковский долго колеблется.

«Идти нужно, а не хочется, ибо я его боюсь, — не знаю почему. После мучительного колебания решил не идти и пошел домой.

…Сегодня утром… получается письмо от Направника, сообщающее мне, что великий князь Константин Николаевич приглашает меня сегодня обедать…