Екатерина Белецкая - Огонь и ветер

Ещё он знал, что Контролирующим отлично известно про этот принцип, но его, скажем так, замалчивают и не обсуждают – вообще нигде. Есть миры, пригодные для обитания наших рас. А есть такие, к которым и приближаться не следует. Максимум – изучать издали.

Прецеденты столкновений с «другими» были. И ничем хорошим они чаще всего не кончались. Ри задумался. Ну да, то же «Дело Ангабара», лет этак двести пятьдесят тому как… Старый, раздутый до неимоверных размеров по территориальному принципу конгломерат Ангабар в один прекрасный день… просто исчез. Весь. Полностью. То есть как исчез. Остались на своём месте звёзды. Остались планеты. Выжженные, пустые, без атмосфер, без признаков жизни – но остались, и баланс в системе оказался поэтому не нарушен. Пропала вся разумная жизнь. И неразумная тоже. Любая. Не уцелел никто, вообще никто – и произошло это, согласно внешним данным, за временной интервал, равный одной миллионной доли секунды.

Тогда ещё слишком свежа была память о Реакции Блэки, и, конечно, на уши встали все. И Официальная, и Контроль, и чёрт-те кто ещё. Началось расследование, которое свернули через десять дней – по просьбе Контроля, который вдруг ни с того ни с сего стал требовать, чтобы дело закрыли.

Как – закрыли?!

С ума сошли?!

Восемьсот с лишним планет, триста миллиардов разумных – и закрыть?

Да, закрыть.

Но хотя бы что там произошло, скажите?!

Мы не можем объяснить. Просто закройте дело и не приближайтесь к этому сектору чем дольше, тем лучше.

Тем, собственно, дело тогда и кончилось.

Таенн за рюмкой чая объяснял, что Ангабар, судя по всему, то ли столкнулся, то ли намеренно начал вызывать на конфликт один из миров другого сектора, расположенного либо на его территории, либо поблизости. Может быть, Ангабар попросил соседей «подвинуться». Может быть, начал провоцировать конфликт. А может быть, просто подошёл, например, к какому-то газовому гиганту, чтобы полюбопытствовать, как поживает некая раса, названия которой в этой части вселенной никто и не знает.

И за это Ангабар «просеяли». Словно через частое сито, которое способно отличать живое от неживого. Неживое оставили на местах, живое… отправили куда-то дальше. Вполне возможно, что и туда, где всё даже лучше, чем здесь. Как знать, как знать.

Транспортники, Контроль… Они сводят вместе тех разумных, которые худо-бедно, но всё-таки могут договориться друг с другом. Тех разумных, для которых возможен товарообмен, возможна взаимопомощь, совместное проживание, возможна дружба, вражда, которые… которые похожи друг на друга.

Выходит дело, тут они тоже есть – и Транспортники, и Контроль? Ри задумался. Конечно, есть, не может не быть. Вот только они свои и будут чем-то отличаться от наших.

Он встал с ложемента, с грустью посмотрел на две непрозрачные капсулы в дальней части кабины. Наверное, они тоже скучали по своему фиолетовому небу, эти Сэфес… и, наверное, им тоже не хотелось умирать.

Как сказал когда-то Кержак – у любого народа, у любой расы есть три понятия, которые для всех рас всегда одинаковы. Это какие же, удивился Ри.

Бог, Любовь, Смерть, ответил старый орк. Ответил серьёзно, без тени улыбки, с какой-то затаённой грустью.

А как же цивилизации, которые бессмертны?

Бессмертные не бывают живыми, усмехнулся орк.

Жизнь априори предполагает смерть.

Не бывает жизни без смерти, как не бывает счастья без горя…

Он всё ещё смотрел неподвижным взглядом на капсулы, когда в каюте раздался ответный сигнал вызова.

Разговор как таковой был, конечно, невозможен. Но где-то через полчаса и Ри, и его собеседница (он решил, что говорит всё-таки с женщиной) сумели выработать модель общения. В ход пошли фрагменты считок и эмоциональные ряды – большая часть основных эмоций оказалась схожей.

Ри сидел на ложементе, а напротив него сидела «виртуальная собеседница», по крайней мере, Ри решил, что это больше всего похоже на сверхкачественную связь по трансивер-каналу.

Существо, которое он видел, действительно было похоже на человека. Трёхметрового роста, с серо-голубой, словно бы бархатной кожей, фиолетовыми глазами (Ри после был готов поклясться, что глаза были какие-то очень старые, словно бы линялые – скорее всего, у этой женщины в молодости глаза были гораздо ярче). Увидев, как выглядит Ри, она тут же завела вторую пару рук за спину – зачем? Такое проявление такта?.. Но всё время, пока они «говорили», она продержала руки за спиной…

Первой удачной попыткой что-то объяснить была считка Ри: катер, висящий перед ними троими в снежной мгле. Ответный импульс от собеседницы трактовался однозначно – горе. Ри захлестнула волна чужих эмоций, да такая, что он несколько секунд не мог нормально дышать. Потом собеседница догадалась, что воздействует слишком сильно, и эмоции немного стихли. Она кинула ответную картинку: бескрайнее поле, усеянное гладкими бело-серыми валунами и посвист ветра. Ри показал степь с травой и закат. Собеседница качнула головой вправо-влево, прикрыла веки. Снова ожили эмоции, но этот ряд Ри толком расшифровать не смог, и аналогии додумал сам, как потом оказалось, верно. Камень лежит в степи, очень долго. Камень ждёт. Что бы ни происходило, камень ждёт.

Ри подумал и рискнул – бросил ответную картинку, на которой нарисовал собеседницу и рядом с ней камень. Как обозначить равенство? Он задумался, но женщина его опередила: просто свела оба изображения, наложила одно на другое. Значит, он понял верно.

Следующим шагом Ри соединил картинки – обе капсулы и женщина. Она снова прикрыла глаза, видимо, соглашаясь. Бросила ответную картинку: к катеру подходит второй, точно такой же, капсулы перемещаются в него.

Очень просто.

Впрочем, тут и не должно быть ничего сложного.

Дальше – от женщины последовал вопрос, смысл которого Ри не понял, слишком уж быстро был этот вопрос задан и нёс в себе эмоциональный ряд, который он не сумел расшифровать. Что она хочет?.. Может быть, узнать, как к нему попал этот катер?

Ри угадал. Он начал последовательно и дотошно транслировать картинки, одну за другой. Вот они на машине едут через снежную бурю. Вот они видят в свете фар катер. Вот подходят к нему, катер открывается…

Удивление? Она удивилась? Да. И начала внимательно вглядываться в него, настолько внимательно, что Ри стало немного не по себе.

…Катер открывается, они входят внутрь. Тела на полу, пластина, незнакомый текст… Ит, стоящий на коленях рядом с одним из тел, склонивший голову и про себя читающий молитву. Скрипач, с исполненным печали лицом, глядящий в глаза Ри…

Её ответ был снова горем, но – пополам с благодарностью, которую невозможно было ни с чем перепутать. Дальше, попросила она. Дальше было нетерпение, которое он ощутил.