Александр Зорич - Звездопроходцы

Предками же Плавта стали обитатели глубоководных впадин. В отличие от полностью погибшей биомассы водяной толщи и шельфов они сумели укрыться от излучения Сверхвспышки или приспособиться к нему в силу запаса прочности своей примитивной биологии. И сегодня Оптон Раку с восхищением наблюдал результаты эволюции невероятного существа.

Спустя несколько миллионов лет после Блица его колонии бактерий уже стали устанавливать симбиотические связи, овладевать искусством совместных действий, после чего от примитивных колоний перешли к более высокому способу организации — как земные вольвокс или пандорина харьковская — и в итоге, после мучительной эволюции, трансформировались в сложнейший многоклеточный полиорганизм, состоящий из высокоспециализированных тканей.

Во многом тому причиной была и повышенная мутабельность всех организмов Отчизны, уцелевших после Блица. Но будущий Плавт опережал все аналогичные колониальные формы жизни, научившись формировать органоиды — многоклеточные структуры, специально предназначенные для выполнения определенных функций.

Ознакомившись с полным массивом документации по исследованиям «аграриев», Раку испытал чувство, близкое к эйфории. Именно в приобретенной способности отращивать специализированные органоиды эксцентричный профессор увидел вероятность обнаружения у Плавта начатков сознания, пусть и на примитивном уровне.

— При его способности к развитию с постоянной параллельной самоорганизацией он способен за считаные годы преодолевать такие эволюционные барьеры, что и не снились ни одному живому существу на Отчизне, — прошептал Раку, откладывая в сторону очередные графики видоизменений подопытных фрагментов Плавта, полученных в подводных лабораториях «аграриев».

Порой Раку закрывал утомленные глаза, но и тогда перед его мысленным взором неизменно простирались бескрайние поля живых бурых ковров первичного криптобентоса. Они были покрыты цилиндрическими и коническими выростами, усеяны мириадами извивающихся хватательных органоидов, то и дело ощетинивающихся лесами защитных шипов, переливающиеся десятками цветов и оттенков хемолюминисценции.

А накопив достаточно энергии, ковры где-то разом вспучивались, ожесточенно вырывая друг из друга огромные лоскуты, в то время как по соседству, на других участках океанского дна, напротив, происходило их слияние, взаимопроникновение и порождение новой материи уже почти единого тела донного гиганта.

Циклопический бентос рано или поздно научился не только пожирать клетки друг друга, но усваивать и чужой генетический материал. Не только пожирать чужие ткани, но и эффективно адаптировать некоторые их элементы, в частности генный набор, к развитию собственных клеток и органоидов. Поэтому бактерии, составлявшие основу существа Плавта, постепенно приобрели уникальную для Отчизны Королей особенность — сдвоенный генетический набор.

Но и более того! Разные клетки Плавта могли накапливать разные сдвоенные генетические наборы!

Криптобентос научился поглощать чужой генетический материал и консервировать в специальных органоидах — эрариях, после чего при необходимости пускать его в ход, формируя с большой степенью точности новые органоиды, свойственные ранее поглощенному генетическому донору. По сути, это была уже генная инженерия, творимая пока что бессознательно, наощупь, по велению всесильного инстинкта самосохранения.

К тому времени Плавт уже неплохо научился охотиться, и вся популяция паразитирующих на нем одно- и многоклеточных существ мгновенно превратилась в его питательную цепочку. Многие виды он полностью истребил, переловив охотничьими органоидами, а их генетический материал складировал в эрариях.

У морских членистоногих нервная система оказалась наиболее развита, и она запустила процесс формирования церебр — специальных органоидов, предназначенных для быстрой обработки любой входящей информации и подачи команд на другие органоиды. Плавт еще не умел автономно плавать в толще воды или самостоятельно подниматься к поверхности океана, но приобрел уже настолько сложную структуру, что на некоторых участках мог полностью отказаться от привязанности к действующим подводным вулканам.

По-прежнему остро и постоянно нуждаясь в притоке внешней тепловой энергии (ведь на глубинах его обитания температура воды была близка к нулю Цельсия), Плавт начал проникать на сотни и даже тысячи метров в колоссальные многовековые наслоения донного ила, пласты сланцев и даже небезуспешно просачивался сквозь малейшие трещины и зазоры между плитами базальтов. Целью его были теплые и горячие участки дна, и он научился самостоятельно, как нарывы, вскрывать всё новые и новые подводные гейзеры.

Именно в поисках тепла Плавт начал постепенно распространяться от одного крупного подводного оазиса к другому, однако не поднимаясь выше чем на два километра от поверхности океана.

В каждом подводном оазисе, заселенном как правило автономными сообществами хемобактерий и существ-экстремофилов, Плавт осваивал их «население», пожирая либо встраивая в свой организм на правах новых симбионтов.

Его эрарии обогащались генетическим материалом, а церебры, стимулируемые борьбой за существование, активно развивались и усложняли свою структуру. В итоге Плавт превратился именно в то, что изначально и подозревал проницательный Оптон Раку: в грандиозную по масштабам и уровню развития поливидовую мегаколонию.

В скором времени профессор Оптон Раку из эмигранта и стороннего наблюдателя стал крупнейшим специалистом по Плавту.

Ему удалось открыть и, что еще важнее, во многом прогнозировать развитие уникальных генетических особенностей криптобентоса после того, как он добыл необходимые опытные образцы эрариев Плавта и досконально их исследовал.

Во многом именно профессору Раку Плавт был обязан тем, что в научных кругах Союза Аграрных Республик его отныне именовали исключительно по имени. Он окончательно обрел имя собственное, а Раку — смысл своей жизни, и не только как ученого, но и как мыслящего существа, рефлексора высшего порядка.

К тому моменту отношения со Строительным Альянсом у «аграриев» окончательно зашли в тупик. Между ними начались войны.

Профессору было невыносимо жаль истекающего времени, которое следовало посвятить путям спасения. Но если «зодчие» всерьез рассматривали варианты космической эвакуации если и не всего населения Отчизны, то хотя бы избранной его части, то «аграрии» искали пути спасения в океане. Собственно это в свое время и пробудило их интерес к подлинному хозяину океанского дна — Плавту.