Дэвид Ллевелин - Ночь людей

— И это ты?

Манко кивнул.

— Это передается по наследству в моей семье. Моя мать, а до нее — её отец. Но у меня нет ни пары, ни детей, так что я — последний.

Доктор кивнул. Последние слова Манко задели струнку в его душе, и он

посмотрел на товарища по несчастью с симпатией.

— Расскажи мне об этих ситтуунцах, — попросил он, — Ты сказал, это серые люди со звезд?

— Да, — ответил Манко, — Ситуунцы пришли, чтобы поговорить с Джанго. Они сказали, что звезда ворвется в этот мир и уничтожит его, и что есть другие миры, с другими людьми, очень далеко отсюда. Они сказали, что кусочки этого мира разлетятся по небу, и если хоть один из них врежется в другой мир, погибнут миллионы.

— И поэтому они прилетели сюда? Ситуунцы?

Манко кивнул.

— У них есть бомба, — сказал он, — Бомба, способная уничтожить целый мир до прихода звезды. Бомба, которая спасет эти миллионы.

— И что с ними случилось? С ситтуунцами, которые пришли сюда?

— Джанго сказал, что они еретики, — ответил Манко тихо и мрачно, — И убил их за это.

С другой стороны темницы они услышали металлический скрежет открывающихся главых ворот, и Манко отскочил в угол камеры.

Капитан Джамал смотрел на внешний корпус нанобомбы. Бомба имела форму цилиндрического барабана, метр длиной и полметра в диаметре. Она была одна такая — сильнее бомбы во Вселенной не было. Глубоко внутри ее ядра находился миллиард нанитов, микроскопических роботов с одной-единственной функцией.

Бомба была устроена таким образом, чтобы разбросать нанитов в радиусе почти пятисот километров, площадь достаточную, чтобы охватить весь Круг. Сам взрыв, если его можно так назвать, продлится пятую долю секунды, за это время наниты будут двигаться со скоростью, в тысячи раз превышающей скорость звука, к пункту назначения. Будучи разбросанными, наниты поглотят абсолютно все в пределах радиуса поражения, будь то животное, минерал или растение.

Через четыре с половиной секунды объект размера и массы Круга и все, находящееся на нем, будет стерто, останется лишь облако отдельных атомов, дрейфующих в черной пустоте космоса.

Глядя на бомбу, капитан не мог избавиться от чувства страха и трепета. Трепета от осознания огромной силы бомбы, и страха от знания, что очень скоро ему придется ее активировать. Независимо от того, удастся ли им покинуть Круг или нет.

Не оборачиваясь, он почувствовал присутствие другого человека. Он медленно повернулся и увидел Слипстрима.

— Скажите, капитан… Мы почти готовы к отправлению. Похоже, девушка пойдет со мной, и два ваших паренька тоже. Надеюсь, вы не против. Скажите, это она? Это и есть нанобомба?

Капитан молча кивнул.

— Разве не красотка? Я как-то видал одну такую в действии на проливе Коперника. В мгновение ока поглотила целый горный хребет. Вот они, горы, стоят себе, а потом пуф! И нету. Ну ладно… Я просто решил, что надо вам сказать, что мы скоро уходим. До свиданьица, как говорится.

Подмигнув и улыбнувшись, Слипстрим вышел из комнаты, насвистывая веселый мотивчик.

Винтовка Чарли все еще заряжалась. Он сидел и смотрел, как светящийся зеленый столбик энергии постепенно заполняет ствол. Он был в одиночестве не больше десяти минут, и все это время ждал, что кто-то постучит в дверь или позовет его, так что не удивился, когда это произошло.

— Баасим… Можно войти? — это был его отец, он говорил по-ситтуунски.

— Да.

Дверь открылась, и капитан Джамал вошел в комнату. Он выглядел раздраженным.

— Ты заряжаешь винтовку?

Чарли кивнул.

— Так ты действительно все еще собираешься пойти с этим… Слипстримом… в город людей?

— Да. Собираюсь.

Капитан Джамал покачал головой.

— Это безумие, — сказал он, — Это самоубийство.

— Это все — самоубийство, пап! — сказал Чарли, вскакивая на ноги, — Те сто дней, что мы провели здесь — это было сплошное самоубийство. У нас нет выхода, так что мы можем либо ждать, пока комета нас прикончит, либо запустить нанобомбу. В любом случае, мы трупы. И я лучше встречу свою смерть, зная, что пытался кого-то спасти, а не просто сидел на месте и ждал.

Его отец закрыл дверь и стал говорить тише.

— Все необязательно должно быть так! — сказал он, — У Слипстрима есть корабль. Работающий!

— Да, и он идет спасать Доктора. И мы застряли здесь до его прихода.

— Необязательно.

Чарли отшатнулся от него и нервно засмеялся. О чем это он? Чарли посмотрел на отца, пытаясь прочесть его мысли по лицу, но капитан Джамал хладнокровно смотрел на него.

— Ты ведь не хочешь..?

— Баасим… Этот корабль прекрасно работает. Когда Слипстрим и человеческая девушка уйдут, мы сможем улететь отсюда.

Чарли покачал головой.

— Нет, — сказал он, — Нет, пап… Я поверить не могу, что ты вообще это предложил.

— А что? — спросил капитан, — Часы тикают, сынок. Нужно напоминать, что среди миров, подвергаемых риску в случае, если Шулер-Хан врежется в Круг, есть и наш мир тоже? Миллиард ситтуунцев, женщин и детей. Наша семья в опасности. Наш дом. Три человеческих жизни за миллиард твоих сородичей?

Чарли сел обратно на кровать и положил голову на руки. Он знал, что его отец по-своему прав, но все равно чувствовал себя ответственным за Эми и Доктора. Если бы они, ситтуунцы, дали им шанс, когда только встретили их в долине, ничего этого бы не случилось. Эми и Доктор могли бы им помочь, как Эми и сказала.

— Не только три человеческих жизни, пап! — наконец сказал он, — Как же те люди в человеческом городе?

Капитан Джамал скептически засмеялся.

— Эти дикари? Ты забыл, что эти… эти монстры убили шестерых членов нашей команды? И что ты вообще нашел в этих людях? Я знал, что не нужно было посылать тебя в Академию Лакса. Ты вернулся, и все в тебе изменилось. Зовешь себя Чарли… Что это вообще за имя такое — Чарли?

Чарли насмешливо посмотрел на него.

— Сколько уже можно спорить об этом, пап? Кстати, я проверял — Джамал вовсе не такое уж и ситтуунское имя…

— Не разговаривай со мной так, Баасим. Может, я и твой отец, но я также и твой командир, и я приказываю тебе оставаться на этом корабле. Это понятно?

Чарли посмотрел на отца с негодованием, но он знал, что все бесполезно. Его отец не принимал отказов, к тому же, прежде чем они успели продолжить спор, в дверь снова постучали.

— Да? — отозвался Чарли.

Дверь приоткрылась. Это была Эми.

— Извините… Но Дёрк говорит, нам надо идти. Сейчас.

Чарли посмотрел на Эми, потом на отца и снова на Эми.

— Я не иду, — сказал он.

Лицо Эми помрачнело, на нем появилось разочарование.

Она вздохнула.

— Да? Но…

— Я не могу, — сказал Чарли, — Извини.

— Ничего. Ладно. Ну… я пошла. Спасибо за… — она запнулась, — Не знаю. За суп?