Колин Брэйк - Цена Рая

Кендл пожал плечами:

— Нашёл запчасти от оборудования для уборки и кое-что из них соорудил, — ответил он Доктору. — Вы правда думаете, что побрызгав этим на существ можно превратить их в исходную форму?

Доктор скривился.

— Теоретически — да, — он склонился над пультом Кендла и прочёл данные на экране. — Кстати, о теориях. Восстановление — 95 %, неплохо… О чём я говорил? Ах да, теории… — он запнулся и нахмурился, словно выстраивая свои мысли.

— А что между вами и профессором Шулоу?

Лицо Кендла стало жёстким.

— Вы на что намекаете? — прошептал он с угрозой.

Доктор шагнул назад и взмахнул руками, демонстрируя, что он безобиден и, что более важно, безоружен. Он жалел, что предварительно не надел очки, такой человек как Кендл вряд ли ударит очкарика.

— Просто спросил, вот и всё. Как вы с ней познакомились? Почему вы так преданны ей? Вот и всё. Ничего больше.

Что бы себе изначально Кендл не предположил, похоже, этого ему хватило в качестве извинения. Он снова опустился в кресло.

— Она моя племянница, — сказал он Доктору.

— Так вы её дядя! — сказал Доткор, искренне застигнутый врасплох этим откровением.

— Да, это так называется. Она — дочка моей покойной сестры.

— Дядя, дядя, — повторял Доктор, прогоняя новую информацию в голове, словно компьютер, в который поступили новые данные. — Дядя Кендл, десантник. Так… Говорите, вашей сестры нет в живых?

Кендл опустил голову.

— Когда это произошло, Петре было всего десять лет. Моя сестра и её муж были в составе экипажа Гиллана. Она видела их отлёт на «Армстронге», а вернулись они в гробах.

Доктор кивнул. Теперь всё обретало смысл.

— Это было ужасно. Меня не было, я был на войне. Когда вернулся, взял Петру к себе.

— Вы её вырастили?

— Она была единственным ребёнком моей сестры, — ответил он, словно это всё объясняло.

— Вы, должно быть, гордитесь ею. Похоже, у неё не плохо всё сложилось, принимая всё во внимание, — помолчав, сказал Доктор.

Кендл поднял взгляд и посмотрел Доктору в прямо глаза.

— Вы правда так думаете?

Доктор не решился ответить, в кои-то веки выбрав молчание вместо потока слов.

— Она была весёлая девочка, — продолжал Кендл. — Всегда смеялась.

Он встал и занялся другим пультом. И хотя Кендл повернулся спиной, Доктор чувствовал, что у того слёзы на глазах от этих воспоминаний.

— Не помню, чтобы она хоть раз смеялась с тех пор, как погибли её родители.

— Скорбь бывает очень тяжёлой, — сочувственно сказал Доктор.

Кендл развернулся лицом к Доктору.

— Но когда-нибудь она должна прекратиться. Нужно жить дальше.

— А она скорбит до сих пор?

Кендл снова повернулся к пульту.

— Я даже не знаю. Она никогда не говорит об этом. Всегда такая целеустремлённая. Вначале стремилась закончить школу. Затем — получить все возможные учёные звания, которые только могла. И, в конце концов, она начала изучать космический фольклор, все легенды и мифы последнего рубежа.

— Которые, в конечном итоге, и привели её сюда. В рай.

Кендл кивнул. «Как вы думаете, это сделает её счастливой? — он грустно покачал головой и сам ответил на свой вопрос. — Я в это слабо верю…»

Доктор решил, что лучше оставить пилота одного, наедине с его мыслями. Но, пока он шёл к остальным, ему тоже было о чём подумать.

В лаборатории Хеспелл и Бэйкер были готовы приступить к производству джиненевой микстуры. Рез зачарованно наблюдал за этим, а Кэйлен бродила по лаборатории, чувствуя себя очень неуютно, словно животное в клетке.

— Как дела? — спросил вошедший Доктор.

— Уже скоро, — доложил Хеспелл.

Большая ёмкость была наполнена коричневой, интенсивно булькающей жидкостью. Это было больше похоже на алхимию, чем на науку, но Доктор всё равно одобрительно улыбнулся.

Затем он снова обратил внимание на Кэйлен, которая всё ещё оглядывалась со смесью страха и подозрения.

— Для тебя это чересчур? — спросил он. — Всё это… — он показал рукой на комнату, но его жест означал весь корабль.

Кэйлен кивнула, благодарная за понимание.

— Я, наверное, пойду обратно в деревню, — опасливо сказала она.

Доктор нахмурился: «Снаружи уже темнеет».

Кэйлен робко пожала плечами.

— Я знаю дорогу через лес. Я знаю, где ловушки.

— Ловушки? — спросил Доктор. — Какие ловушки?

Розе всё сложнее и сложнее было разглядеть куда они идут. Заходящее солнце почти не пробивалось сквозь полог листьев, было очень темно, и она постоянно спотыкалась через корни деревьев. Даже профессор, которая уже сильно вспотела, согласилась идти помедленнее, боясь, что они обе ноги себе поломают.

«Далеко ещё до этих руин?» — спросила она. Роза сомневалась, что может дать правильный ответ на этот вопрос. У неё было представление о взаимном расположении деревни, космического корабля, и разрушенного города, и в её представлении они были равноудалены друг от друга, примерно на пять километров. Она не была уверена, но ей казалось, что они идут уже больше часа. Этого же должно было хватить на то, чтобы пройти пять километров? «Уже должны быть близко», — сказала она, но профессора это не убедило.

У одного из ближайших деревьев были низкие ветви и, к удивлению Розы, пожилая женщина схватила одну из них и полезла наверх.

— Что вы делаете? — крикнула удивлённая Роза.

Профессор, демонстрируя обезьянью ловкость, уже исчезла в кроне дерева. Наконец, она залезла достаточно высоко, чтобы высунуть голову из кроны и осмотреть лес.

— Я хочу осмотреться, — сказала она. Я вижу что-то, что-то вроде башни.

— Это центральный храм, — сказала ей Роза.

Профессор спустилась так же быстро, как и залезла.

— Он там, — сказала она. На лице у неё было написано «я же говорила!»; она указывала в сторону от тропы.

— Лэйлоране сказали идти по тропе, — напомнила ей Роза.

— Кратчайший путь между двумя точками — прямая, — ответила профессор. — А эта тропа совсем не прямая.

И, не собираясь больше спорить, она пошла в указанном направлении. Розе ничего больше не оставалось, кроме как пойти следом.

Две минуты спустя случилось несчастье. Всё произошло очень быстро: только что профессор шла впереди, а в следующую секунду она исчезла. Земля словно провалилась под ней. Роза поняла, что то, что казалось ковром упавших листьев, на самом деле было лишь тонким прикрытием для глубокой ямы.

Роза подошла к её краю и заглянула в темноту.

— Вы целы? — крикнула она вниз, не видя во мраке ничего.

— Только пара синяков, — донёсся из темени голос профессора. — Ничего не сломано… Если не считать моей гордости.

Это были самые похожие на шутку слова профессора, которые Роза когда-либо от неё слышала. «Наверное, она в шоке», — немного зло подумала Роза. Теперь, когда её глаза немного адаптировались к темноте, она могла различить силуэт профессора, сидевшей на глубине несколько метров, на дне ямы. Падать было высоко, но часть циновки, скрывавшей яму, упала вместе с ней и смягчила удар.