Кир Булычев - Искушение чародея(сборник)

По краю перегородки шли плоские и более гладкие на ощупь доски. В двух местах слева в доске оказались чуть заметные выемки и следы отверстий. Дверь! Когда-то она стояла здесь, между подвалом и подземным ходом. Потом надобность в двери пропала, ее сняли вместе с петлями и заколотили проход неошкуренным горбылем.

Пользуясь ножом, как рычагом, Громов начал отдирать доски одну за другой. Последние он оторвал одним движением, шагнул… и в голове взорвалась небольшая бомба!

– Ох ты, черт, – раздался тихий голос. – Парень, я тебя не убил?

– А?.. – протянул Иван. Перед ним, заглядывая снизу вверх, стоял худой грязный старичок в ветхом шерстяном костюме, с толстым шарфом, обмотанным вокруг шеи, и домашних тапочках на босу ногу. В руках он держал толстое полено. То самое, которое так некстати столкнулось с громовским лбом.

– Ну, ты даешь, дед, – сказал Громов, чувствуя, как горячая струйка стекает по переносице. Он сделал еще шаг и сел на пол.

– Сейчас, сейчас! – зашептал старик, просеменил в угол и тут же вернулся с мокрой тряпкой в руках. – Подожди, парень, промою… Я думал, эти полезли, зеленые…

– Ты кто? – спросил Иван.

– Жил я в этом доме, – ответил боевой дед, перевязывая Ивану голову рукавом рубашки. – И сейчас живу. В подвале. А ты? Не отвечай, вижу, что солдат…

Дедок тараторил шепотом, то и дело останавливаясь, чтобы откашляться. Что соскучился по людям, что жил здесь, что пенсия была хорошая и что соседи неплохие попались, вежливые, и с бывшей работы не забывали, присылали поздравления к праздникам, но потом контора развалилась… ну и черт с ней, занимались там ерундой всякой, бумажки перекладывали, не все, конечно, но многие, но все равно… звать меня дядя Гера… а тебя?

– Иван, – сказал Громов. – И давно ты так?

– Четыре дня, – ответил дядя Гера и замолчал.

Иван огляделся. Справа была изрисованная граффити стена, а слева, метрах в десяти, перекрытия обвалились, сверху насыпало кучи битых кирпичей и всяческой трухи. Среди мусора вилась узкая тропинка, и оттуда пованивало.

– Там у меня, в дальнем углу… – сказал дед, пожимая плечами, – ну, сам понимаешь.

Напротив, у наружной стены валялось разное тряпье, старые пальто и одеяла, в ближнем углу была навалена горка книг, стояло несколько стеклянных банок и какие-то жестянки, похожие на цинки из-под патронов. Там же находилась покосившаяся тумбочка без ножек. Именно ее Иван, увидев сквозь щель, принял за ящик. Сверху к потолку примыкал ряд узких окон, заложенных силикатным кирпичом. Кое-где раствор выкрошился, и в подвал сочился тусклый дневной свет.

– Что здесь было, дядя Гера? – спросил Иван, кивнув назад.

– Бомбоубежище, – ответил старик. – Запасной вход в бомбоубежище. Давно, потом что-то перестраивали, склад сделали, а лет десять назад вообще заколотили, крысы полезли, вот и закрыли. Я и забыл про эту дверь, пока ты ее ломать не начал. Даже замазали, видишь?

– Ага.

Иван подошел к одному из окошек и выглянул в дыру между кирпичами. Надежда растаяла: напротив, через дорогу, невысоко над развалинами парила патрульная машина.

Иван впервые видел ее вблизи, исправную, готовую к бою. Приплюснутый серебристо-серый, в странных, плывущих разводах купол, похожий на исполинский мухомор без ножки, покрытый отвратительными бородавками. Иногда он как бы мерцал, становился стеклянистым, и тогда сквозь него просвечивали кусты сирени и покосившиеся фонарные столбы. Снизу, по краю, трепетала короткая бахрома, а под шляпкой дрожало жаркое марево. Машина медленно крутилась на месте, и вдруг чуть снизилась и замерла, и одна из бородавок стала набухать…

Вдоль улицы кралась черная кошка с белым пятном на кончике хвоста. Замирала при каждом шаге, сторожко прижав уши, топорщила шерсть на загривке. Высматривала только ей заметную добычу. Потом присела, нервно подергивая хвостом, напружинилась и прыгнула!

Коротко щелкнуло, кошка вспыхнула в полете и рассыпалась яркими искрами. Летучий гриб вернулся на прежнюю высоту и продолжил монотонное вращение.

– Вот подлюка подлая! – тихо выругался Иван.

– Висит?

Громов с досадой махнул рукой и сказал:

– Выбираться отсюда надо, а как, если дрянь эта болтается?

– Ваня! – удивился дядя Гера. – Ты разве не из метро пришел?

– Как это?

– Мы вентиляционные шахты обслуживали, тут рядом есть одна, я и подумал… В бомбоубежище проход должен быть! Говорю же, забыл про дверь, да и старый я в одиночку по тоннелям шастать. А вдвоем выберемся!

– Старый? – Иван потрогал повязку. – Силен ты, старый, поленом махать. Я, конечно, сам виноват, полез не глядя. Двинулись тогда. Жалко, гадину эту не завалить, отомстить за ребят!

– А можно? – спросил дядя Гера.

– Да. У нее дырка на верхушке есть, прямо по центру. Воздухозаборник или еще что. Туда бы гранату… Так не подобраться ведь! Пошли, дядя Гера!

– Подожди, Иван, – серьезно сказал дядя Гера. – Есть у тебя граната?

– Конечно, – сказал Громов. – Зачем?

– Идем, – показал дядя Гера на тропку, – покажу.

Левее первой груды обломков потолочная плита разломилась. Внешняя часть рухнула на пол и раскололась. Внутренняя, более длинная, треснула вдоль, но удержалась на месте, только сильно накренилась и сложилась раздвоенным козырьком. Сквозь широкую щель Иван увидел кирпичную стену, а в ней – неровную дыру с лоскутом неба.

– Когда хожу сюда, – сказал старик, – держусь левой стороны. Тогда они не видят.

– Зачем тебе граната, дядя Гера? – повторил Иван.

– Кину в зеленых, – сказал дядя Гера, – завалю гадину.

Головой дед сдвинулся под развалинами, понял Громов. И заговорил медленно и вкрадчиво, как положено с детьми и умалишенными:

– Дядя Гера! Она свалится тебе под ноги, ты взорвешься!

– Подумаешь, одним стариком меньше, – отмахнулся дед. – Что ты теряешь, Ваня?

«Проводника домой», – подумал Громов, но не сказал. Нельзя было такое говорить. Неправильно.

– Невозможно отсюда просто так уйти, – снова сказал дядя Гера. – Знаешь, сколько тут людей жили? И за твоих друзей отомстить… Просто поверь мне, Иван.

Маленький, высохший старичок, куда ему? Но в глазах дяди Геры застыла такая непреклонность, такое спокойствие! Громов засопел и полез в разгрузку за гранатой и запалом.

– На, дед, – он сунул старику снаряженную гранату. – РГЗУ, ручная граната зажигательная, усиленная. Спецом против этих гадов. Вот чека, на все – четыре секунды. При контакте с преградой взрывается мгновенно. Ты, главное, попади, дядя Гера!

Дядя Гера покачал гранату в руке, зажмурился и снова покачал.

– Хорошо, – сказал он, – пошли назад.

Отлично, он передумал, решил Иван, но ошибся. Старик приник к одному из окон и долго смотрел наружу.