Кир Булычев - Искушение чародея(сборник)

Живая вода умела оживлять. Но – только это.

Человек дотошный и принципиальный, Станислав Аркадьевич сначала провел испытания дома, погружая в нее последовательно – свой порезанный палец (результат нулевой – еще бы, палец-то вполне живой и так), замороженную курицу (голова у нее не отросла, и вообще никаких положительных изменений), курицу, охлажденную и с головой (даже не нагрелась), и еще одну только что уснувшую рыбу. С рыбой все снова получилось.

Выводов напрашивалось два. Первый – самый простой, но нежелательный. Вода действует только на рыб. Второй – это что важно не только от чего наступила смерть, но и когда она наступила.

После опытов с курицей у Станислава Аркадьевича даже от сердца отлегло. А то ведь, спасибо кинематографу, нетрудно представить, что будет, если такой водой полить городское кладбище.

Или вдруг кому-нибудь захочется оживить вождя мирового пролетариата?

И вот приезжает такой деятель в Мавзолей. В руках у него трехлитровая банка, а на устах – коварная улыбка…

Брр…

Станислав Аркадьевич чуть улыбнулся, вспоминая.

Сентябрь радовал последними теплыми днями. Желтых листьев в кронах было еще мало, до завершения навигации оставалось несколько недель. Механик с теплохода «Заря» неспешно шагал домой по улице Пушкина, мимо бывшего клуба речников, в котором сейчас кафе и парикма*censored*ская, через дворы, в которых царят футбол и дочки-матери. Мимо спортплощадки с велосипедистами и скейтбордистами. Мимо пивного киоска и магазина «Гастроном» на улице Речной. В гастрономе он прикупил для Ярда мороженой рыбы и был горд, что не забыл этого сделать: наглый котяра презирал «Китикэт».

У подъезда его встретили донельзя расстроенные ребята – Таня и еще один мальчик, незнакомый. Таня издалека замахала рукой и побежала навстречу.

– Станислав Аркадич! Помогите!

– Что случилось?

У незнакомого первоклассника щеки были покрыты частыми дорожками слез.

– Кешка… у… у-умер… – пробормотал он тихо.

– Кто?

Изобретатель заоглядывался. Кешкой мог быть кто угодно. Начиная от щенка, заканчивая человеком.

– Кешка – это попугай, – объяснила Татьяна. – Он, наверное, склевал что-то не то…

– Он из клетки вчера… – подтвердил мальчик. – Я ловил… а он… он на улицу хотел…

– Когда это случилось?

– Что? – мальчик нахмурился.

– Когда попугай умер?

– Не з-знаю…

Таня перехватила инициативу:

– Да только что. Болел все утро. Ветеринар приезжал, сказал – сдохнет. Он вот только что… сидел-сидел… и упал. Честно.

На только что сдохшего попугая Кешку живая вода подействовала. Правда, окунать его пришлось трижды: склеванная по дурости мышиная отрава продолжала действовать и на оживший организм. И все же птичка выжила, первоклассник остался доволен, а у Станислава Аркадьевича появилась проблема морального выбора, которая вылилась в поездку в Вологду, в университет, на кафедру биологии, и закономерно окончилась публичным осмеянием «открытия».

– А что, друзья, не покрутить ли нам машинку? – задумчиво спросил Станислав Аркадьевич. Вопрос это риторический. Конечно, всем хотелось «покрутить».

– А куда сегодня? – уточнила Таня, догрызая печеньку. Получилось невнятно, но все поняли.

«Зингер» сшивает миры не просто так. Почему-то важно, кто именно крутит ручку.

Да-да, с электроприводом машинка отказалась работать вовсе, и теперь вечная батарейка питала лишь немногие детали прибора (автор изобретения ворчал: ох уж эта электроника!.. Костыли технологии!).

Самому Станиславу Аркадьевичу неизменно открывался пустынный берег моря с ветром, скалами и живыми камнями. Жаль, что с расстоянием контуры побережья становились все более размытыми, теряясь за границами обоев.

Татьяна «накрутила» странный мир с розовым небом и белыми деревьями, похожими на морские кораллы. Воздух там не подходит для дыхания, потому стежки приходилось делать крупные, чтобы было поменьше дырок. И все равно через минуту все присутствующие начинали чихать.

Гриша открыл очень полезный мир, но успел только опустить иглу – миг, и в квартире стало жарко, а воздух наполнился неприятным кислым запахом. Пришлось срочно распускать начатую стяжку…

– К морю? – почти одновременно с девочкой спросил Гриша.

– Ну почему? – Станислав Аркадьевич улыбнулся. – Вот пусть Алевтина Георгиевна попробует. Она еще ни разу…

– Что это я ни разу? – нахмурилась пожилая учительница.

– Ни разу не крутили Машину, – объяснила Таня.

– Это… ту самую, да?

Ей уступили место подле ручки и пристроились рядом – смотреть. Чем ближе к машине, тем материальней чужое пространство.

– Только аккуратней, – посоветовал Станислав Аркадьевич. – Не спешите.

– Не в первый раз шью, – обиделась Алевтина Георгиевна. Но совету вняла.

По ту сторону как раз разгоралась заря. Ее отсветы ложились на отломы льда у дальнего берега, развешивали на воде и на песке розовые блики.

– Какая-то большая река, – предположил Гриша. Открытие нового мира вещь волнительная. Руки сами тянутся записать впечатления. А лучше – сфотографировать.

Фотографировать, к слову, пытались. Но снимки на пленке получались такие, словно кто-то просто забыл ее перемотать, и два кадра наложились друг на друга. А цифровой фотоаппарат сбоил, засвечивал кадры.

– Или морской залив, – согласилась Таня. – А это что еще такое?

Из воды выползло нечто, напоминающее гигантского рака или краба.

– Ого, первый обитаемый мир! Может, там еще кто-нибудь водится!

– А воздухом дышать можно… только он холодный какой-то, – вздохнула девочка.

Действительно, за минуту в комнате сильно похолодало.

В этот момент в дверь позвонили.

– Я открою.

Таня побежала в прихожую. Она решила заодно набросить на плечи куртку.

Если мы чего-то не знаем, совершенно не значит, что «этого» не может быть. На самом деле – может. Более того, это «что-то» подспудно происходит прямо сейчас, до времени ничем не омрачая нашего существования.

И если вы трубите на каждом перекрестке о своем эпохальном открытии, то не удивляйтесь, когда окажется, что вас услышали.

А если вы рассказываете о живой воде и чудесных камнях группе лиц с ученой степенью и опытом работы, это еще не значит, что к опыту работы и ученой степени одного из них не прилагаются такие качества, как коммерческая хватка и склонность к авантюрам. Таким был доцент Горошкин, которого на демонстрацию живой воды пригласил знакомый преподаватель.

Горошкин был практичным человеком. Он подумал так: даже если карп оживает благодаря розыгрышу, то что за беда, если этот розыгрыш поможет заработать немного денег человеку, который давно заслужил это честным трудом на благо родной страны?