Кира Измайлова - Жизнь Замечательных Блонди

Так вот, госпиталь произвел на маленькую Агнессу неизгладимое впечатление. Неимоверная, просто-таки стерильная чистота, тишина, стеклянные и хромированные поверхности и таинственные приборы со множеством экранов и загадочных огоньков, придающие обстановке какой-то совершенно космический облик, медицинский персонал в ослепительно белой спецодежде… И — апофеоз этого великолепия! — хирург, оперировавший ее отца. Сейчас Агнесса уже не помнила его лица, но тогда, десять с лишком лет назад, светило медицины показалось ей небожителем, зачем-то спустившимся на землю. Она запомнила, каким уважением пользовался этот врач, как подобострастно разговаривала с ним мать Агнессы, дама весьма высокомерная, холодная и язвительная со всеми, кто не принадлежал к ее классу. А уж персонал-то госпиталя ходил перед ведущим специалистом по струнке, заглядывая в глаза и стараясь предугадать малейшее желание! Надо отметить, что светило своим положением пользовалось вовсю — хирург цедил слова сквозь зубы, всем своим видом показывая, что прекрасно осознает свою значимость и — что уж греха таить! — наслаждается этим.

Итак, Агнесса твердо решила, что станет врачом. И, конечно, не замедлила радостно сообщить об этом своем решении сперва матери, а потом и отцу — как только к нему стали допускать посетителей. Мать, по обыкновению, ничего не сказала, только многозначительно поджала губы, отец же попробовал объяснить Агнессе, что она еще много раз успеет передумать относительно выбора профессии. Однако Агнесса сдаваться не собиралась, упорствуя в своем решении, а потому, едва выйдя из госпиталя, Герман Борги вынужден был пойти на радикальные меры. О нет, он не стал запирать дочь в комнате, оставлять без обеда или вести с нею душеспасительные беседы. Нет, он поступил много проще: отвез ее на «экскурсию» в муниципальную больницу. Самую обыкновенную больницу, каких в Танагуре множество.

— Вот, — сказал тогда Герман Борги дочери. — Раз уж ты твердо решила выбрать профессию врача, то ты должна знать, каким будет твое будущее. Примерно вот таким, уж поверь мне.

— Но… — заикнулась было Агнесса, в ужасе разглядывая облупившиеся стены больницы. — Но ведь в том госпитале…

— Дорогая моя, — прочувствованно сказал Герман. — Пойми, что в таких госпиталях, как тот, работают либо гении, либо ставленники… — Он многозначительно указал пальцем… нет, не наверх, а на здание Штаб-квартиры Синдиката, прекрасно различимое вдалеке. — Увы, милая, на гения ты не тянешь, как ни горько мне это признавать. А связей моих никак не хватит, чтобы пристроить тебя в тот же военный госпиталь… а если бы и хватило, я не стал бы этого делать, поскольку твой выбор меня решительно не устраивает. А потому — вот твое будущее. Любуйся.

Агнесса еще раз огляделась, изо всех сил борясь с желанием зажать нос. Ароматы в больничном здании витали и в самом деле отвратительные: начиная от резкого амбре какой-то химии, должно быть, моющих средств, сомнительной аппетитности запахов, доносящихся с кухни, и заканчивая оглушительной вонью туалетов. И к тому же — освещенные тусклыми лампами унылые коридоры, выкрашенные чудовищного оттенка краской, ядовито-зеленой или горчичной, давно не мытые мутные окна, стоны и хриплая ругань больных, пьяные санитары… А уж врачи… Агнесса видела нескольких: в несвежих халатах, такие же неухоженные, как и сама больница, с тоскливой обреченностью во взгляде. Видно было, что и работать в этой дыре им уже невмочь, и деваться некуда.

— Так решай, Агнесса, — тоном демона-искусителя произнес Герман Борги. — Ты все еще хочешь стать врачом? Если да, я завтра же приглашу к тебе преподавателей химии, биологии… что там еще требуется для поступления в медицинский?… Но ты уверена, что потянешь такой уровень?

— Прости, папочка, — пролепетала тогда Агнесса, не на шутку перепугавшись. — Я сказала, не подумав… Ну в самом деле, какой из меня врач?

— Ну вот и умница, — обрадованно сказал отец. — Едем домой…

Конечно, роились у Агнессы в голове мысли из категории «а вдруг»: «а вдруг я окончу институт с отличием, а вдруг мне предложат хорошее место, а вдруг мне посчастливится?» Но она прекрасно знала, что все это — лишь мечты. Училась она всегда не слишком хорошо, видимо, и в самом деле способностями ее природа обделила. Пробивным нравом не обладала, да и уверенностью в себе не отличалась. Нет, не стоило спорить с отцом, уж он-то знает, что лучше для его любимой дочери…

«…А может, стоило все же настоять на своем? — спросила себя Агнесса. — Конечно, я стала бы очень посредственным медиком, но… это был бы мой выбор».

И это опять были мечты — спорить с родителями Агнесса не умела с детства, не научилась и теперь. Она безропотно поступила в безумно модный и столь же безумно дорогой университет на Лигете, столь же послушно отучилась в нем, — что удивительно, вполне успешно, даже получила диплом с отличием, — и вот вернулась домой, полная грандиозных планов. Однако сразу же выяснилось, что ни одному из этих планов сбыться не суждено.

— Не придумывай, — холодно сказал отец в ответ на ее жизнерадостное заявление: мол, отдохну немного и примусь искать работу. — Работать ты не будешь.

— Почему? — изумилась Агнесса.

— Потому что это не принято в нашем кругу, — ответил отец. — Слава Юпитер, у меня денег достаточно, чтобы ты ни в чем не нуждалась.

— Но зачем тогда я училась?… — окончательно растерялась Агнесса.

— Потому что так принято, — сказал отец. — Ты что, думаешь, что дочь президента корпорации «Урановые руды» может быть необразованной дурой? Твоя мать, к твоему сведению, тоже получила великолепное образование — но ни дня в своей жизни не работала!

«Но я не хочу провести всю жизнь так же, как она! — хотела воскликнуть Агнесса. — Я не хочу сутками напролет болтать по телефону с подругами, пересказывать сплетни, крутить какие-то интриги… Ездить по магазинам, летать в круизы, посещать всевозможные рауты… Это же невыносимо скучно!» Но вслух она произнесла совсем другое:

— Папа, я все понимаю… но я все-таки попытаюсь найти работу!

— Ну что ж, попробуй, — сказал отец с деланным равнодушием. — Только имей в виду, что я и пальцем не пошевелю, чтобы тебя пристроить. Думаю, эта блажь вылетит у тебя из головы уже через неделю…

Герман Борги оказался не совсем прав: «блажь» не вылетела из головы Агнессы ни через неделю, ни через месяц. Правда, она уже была близка к отчаянию… Отец не просто не помог ей устроиться, хуже: он оповестил всех своих знакомых — а их было немало, — что брать Агнессу Борги на работу нежелательно . Одного этого достаточно было, чтобы потенциальные работодатели в панике отключали связь, едва услышав имя Агнессы. Портить отношения с могущественным Германом Борги не желал никто.