Кира Измайлова - Жизнь Замечательных Блонди

— Ты смотри там, осторожнее, — предостерег Питер больше для порядка. Насколько Лина всегда переживала за него, настолько была бесстрашна сама. Впрочем, бесстрашна — не значит безрассудна, наверняка Лина чем-нибудь вооружилась на всякий случай.

Питер вернулся к мальчику, снял с него сандалии, свитерок… окинул ребенка взглядом и понял, что первое впечатление оказалось ошибочным: этому пацаненку определенно было не девять лет. Все двенадцать, пожалуй, а то и больше. И заморенным он вовсе не был, судя по всему, этому мальчику в жизни не приходилось голодать. Питера ввела в заблуждение его комплекция: мальчишка был изящным и хрупким, как статуэтка, небольшого росточка, но отнюдь не тощим. Руки, которые Питер осторожно высвобождал из рукавов свитера, оказались тонкими, но вовсе не хилыми. Взлохмаченные волосы, если их вымыть и пригладить, улеглись бы в красивую прическу, такая стрижка недешево стоила.

Питер покосился на изящные маленькие ступни, мягкие и нежные, сделавшие бы честь любой девочке: похоже, если их владельцу когда-то и приходилось ходить босиком, то только по толстым мягким коврам, и никак иначе. И еще кое-что удивило Питера: подмышкой у мальчика обнаружилась небольшая татуировка, почти незаметная, если не приглядываться специально. Несколько цифр и букв, какой-то значок. Что бы это могло означать?

В любом случае, версия о том, что мальчик — сын богатых родителей, которого сперва похитили, а потом бросили на улице, отпадала. Родители своих детей не клеймят, а татуировка была похожа именно на клеймо.

Впрочем, пока Питер возился с мальчишкой, вернулась Лина, и стало не до раздумий о том, что бы это все могло означать…

…— Что-то, друг мой, ты не весел, что-то голову повесил? — громогласно вопросил Вернер Дирк, подобравшись к своему коллеге, Эмилю Кану, который с видом умирающего лебедя созерцал пейзаж за окном.

От неожиданности Эмиль вздрогнул, пролил кофе — по счастью, не на свою элегантную золотисто-бежевую тунику, а на ковер, — и обернулся.

— Еще раз вот так подкрадешься и гаркнешь мне в ухо — и я за себя не ручаюсь, — заявил он воинственно.

— Ха! — сказал Вернер, довольный тем, что его мелкая диверсия удалась. — Теряешь сноровку, Эмиль, даже не услышал, как я подошел!

— Я задумался, — отрезал Эмиль. Видно было, что он не в духе.

— И о чем ты так глубоко задумался? — не отставал Вернер. В отличие от приятеля, он пребывал в самом радужном настроении и желал, чтобы остальные радовались вместе с ним. — Опять какую-нибудь трубу прорвало?

— Типун тебе на язык, — вздрогнул Эмиль.

Некоторое время назад по совокупности причин, включавшей в себя как халатность работников, так и беспрецедентные холода, случилась преизрядная авария на теплотрассе, тем более неприятная, что без отопления остались несколько богатых кварталов, в том числе и посольство Федерации. Последствия аварии удалось ликвидировать в рекордно короткие сроки, но Эмилю и еще кое-кому здорово влетело от Первого Консула. Тот, правда, быстро остыл и даже извинился, но Эмиль и сам прекрасно понимал, что этой аварией городские службы здорово подмочили себе репутацию в глазах напыщенных федералов. Те никогда не упускали возможности лишний раз пнуть амойцев, а теперь у них имелся такой замечательный повод для этого.

— Ну а что ты тогда такой невеселый? — не отставал Вернер.

— Ты зато просто сияешь, — попробовал сменить тему Эмиль. — Поймал кого-то?

— О да! — расплылся в хищной улыбке Вернер. — Мои ребята накрыли цех по производству фальшивого стаута!

— Неужели эту мерзость еще и подделывают? — удивился Эмиль.

— Еще как! — хмыкнул Вернер. — Потребляют стаут в будь здоров каких количествах, так что прибыль они имели очень даже приличную. Потребители-то в большинстве своем уже и не соображают, что пьют, лишь бы горело, так что эти мерзавцы весьма преуспели… — Он поджал губы и сделался серьезен. — Ладно бы просто фальшивку гнали, так ведь они в последнее время взялись делать стаут на основе технического спирта.

— Много народу перемерло? — поинтересовался Эмиль, мигом смекнувший, что к чему.

— Точно не скажешь, — вздохнул Вернер. — Сам же знаешь, стаут пить — все равно что в русскую рулетку играть, сегодня повезло — завтра в ящик сыграл. Не сказал бы, что мне сильно жаль этих алкашей, но это, в конце концов, их личное дело, что пить. — Он помолчал. — А от метилового спирта, сам понимаешь, любой загнется, везение там, не везение…

— Да… — вздохнул Эмиль. Идею Вернера он вполне разделял. — Кстати, а что такое русская рулетка?

— Игра такая, — просветил Вернер. — Как раз помогает оценить степень твоей везучести.

— Себастьян научил? — приподнял брови Эмиль. Ни от кого другого идея подобной игры исходить просто не могла.

— Не научил, — хмыкнул Вернер. — Я еще не рехнулся, чтобы в такое играть… Просто рассказал, когда про стаут речь зашла.

— Ну а в чем суть-то? — неподдельно заинтересовался Эмиль.

— Суть… Ну, берется два идиота, — начал Вернер. — Или не два, а больше, там количество участников не ограничено. Берется револьвер… представляешь себе револьвер? Такой, старинный, с барабаном?

— Представляю, — покопавшись в памяти, ответил Эмиль.

— Ну вот, в барабане оставляют одну пулю, — продолжил Вернер. — Прокручивают его и стреляют.

— Куда? — не понял Эмиль.

— Себе в висок, — пояснил Вернер. — Осечка — стало быть, повезло. Очень, говорят, эта игра нервы щекочет…

Эмиль невольно передернул плечами.

— Нет уж, — сказал он. — Мне и так найдется, чем нервы пощекотать. Надо же, до какого только идиотизма люди не додумаются…

— На то они и люди, — философски заметил Вернер и уставился на Эмиля немигающим взглядом. — Так ты скажешь все-таки, что у тебя произошло, или нет?

— У меня пет пропал, — ответил Эмиль, сбитый с толку резкой сменой темы. — Тьфу ты! Опять подловил…

— Работа такая, — удовлетворенно ответил Вернер. — Ну а что так расстраиваться? Первый раз, что ли, у тебя петы сбегают? Этот ведь тоже удрал, правильно я понял?

— Ну да… — неохотно произнес Эмиль.

— Здесь, в Эосе? — поинтересовался Вернер. — Или уже в Апатии?

— Да в том-то и дело… — протянул Эмиль. — В городе…

— Что-о?! — Вернер разом потерял всю свою невозмутимость. Он прекрасно знал, какого именно рода петы нравятся Эмилю, и мог представить, что за нездоровое возбуждение охватит город, стоит кому-нибудь заметить этакое чудовище, что называется, в свободном полете! — Что ж ты сразу-то не сказал?!

— Вернер, утихни, — попросил Эмиль. — Это не генмодифицированный пет, не волнуйся. Самый обычный… с виду.

— Слава Юпитер… — Вернер вздохнул с неподдельным облегчением. — Ну, как я полагаю, раз его до сих пор не поймали, регистрационное кольцо ты на него надеть не успел? Эмиль, сколько раз ты уже на этом прокалывался, а?!