Виктор Вагнер - Дети пространства

На лай собак из хижины появился старик с длинной бородой, одетый в рубаху и шорты из какого-то странного материала.

— А ты, парень, их не боишься, — с уважением сказал он. — Но у нас в болотах ты никогда не бывал. Где же ты с ними познакомился?

— Я с Земли. Которая под Солнцем, — уже привычно уточнил землянин. — А там у нас собак больше, чем у вас на Лемурии кошек. Меня как раз удивляло, что здесь у вас стада пасут кошки и добычу охотникам таскают тоже кошки.

— Тут на суше растёт такая травка, называется хундесдод. Собака не может удержаться, чтобы её не съесть, и после этого быстро умирает. Эта травка не растёт только у нас в болотах, поэтому мы и можем держать собак. А кошки? Пф-ф-ф. Не любят они сырости, не любят.

Тем временем Ильма прощалась с водительницей глайдера:

— Примерно в пятницу мне будет нужен транспорт из Ованфорсар вверх по течению.

— Скорее всего, в следующий раз я пойду вверх в четверг. А потом в следующий понедельник. Так что, если в четверг к этому времени завершишь тут свои дела, звони.

Глайдер задним ходом отошёл от тростникового мата, развернулся и, набирая скорость, скрылся за поворотом протоки. Ильма повернулась к Анджею, вокруг которого, кроме собак и деда, уже столпилась куча местного народу.

— Ага, человек с суши, который умеет разговаривать с собаками, здесь — событие.

— А где мы тут будем ставить палатку? — спросил её Анджей, отрываясь от собак.

С местом для палатки и в самом деле были проблемы: деревня располагалась на плоту из связок тростника, и тростниковые хижины занимали почти всё место на нем.

— Увы, здесь негде, — ответила Ильма. — Придётся пользоваться гостеприимством местного населения. Кстати, помни, что я говорила тебе про обычаи гостеприимства в таких общинах.

Анджей помнил. Поэтому его совершенно не удивило, что в качестве проводника к нему приставили девушку по имени Лив, на глаз лет этак двадцати. Вместе с ней Анджей облазил всю деревню, а также насыпной песчаный островок, на котором располагалась кузница и загон для скота.

В отличие от хыгра Айол, где горцы, живущие в саклях совершенно средневекового вида, пользовались компьютерами, электрохлебопечками и водопроводом, здесь царил самый настоящий примитивизм. Коммуникатор был один на всю деревню. Солнечных батарей и светодиодов — несколько больше, но всё равно наличие электричества в каждом доме здесь не считалось необходимым. Пластмассы не было вовсе. Правда, из болотной руды тут делались весьма совершенные железные изделия, гончарное дело тоже было на высоте. Поделочную древесину местные жители, видимо, добывали где-то за пределами болота, но и деревянных вещей у них хватало. Но что действительно поразило Анджея, так это количество разных мелких бытовых автоматов — приспособлений из дерева, рыбьей кожи и гончарной глины, которые делали такие вещи, для которых цивилизованному человеку понадобился бы как минимум процессор.

Обитатели болота питались рыбной ловлей, сбором какого-то дикорастущего зерна с растения, похожего на рис, и разведением длиннорогих коров, которые с удовольствием возились в болотной грязи, переплывали протоки и ели тростник. Перемещались жители болота на связанных из тростника лодках, а одевались в одежду, сшитую из чего-то вроде папируса.

Единственное, что было непонятно Анджею — как эта первобытность сочетается с современным уровнем медицины. Впрочем, почти тут же он увидел, как именно. Когда они с Лив осматривали гончарную мастерскую, снаружи донёсся голос Ильмы, сердито кого-то отчитывающей:

— Что? Почему она ещё здесь? Ты же два месяца назад определила, что беременность у неё протекает ненормально. Тебе врач что говорила? Отправляй её в Боотисский госпиталь на сохранение. Тогда это было совсем без риска, сейчас уже есть некоторый риск, но пока ещё можно. Завтра вернётся Тири, сажай её к ней в глайдер, и через сутки она уже будет в Боотисе. Да, я знаю, что её придётся три месяца содержать в городе. Да, я знаю, сколько стоит билет на мотриссу, сама его вчера покупала. Но если что пойдёт не так, санрейс флиттера с реанимационной бригадой встанет в пять раз дороже. И за санрейс потом придётся расплачиваться вашей общине. А сейчас мы что-нибудь придумаем. За содержание скеттерлинга в госпитале заплатит король, у него есть благотворительная программа на эту тему. Потому Ванесса и рекомендовала отправлять её в Боотис, хотя вы и не из его региона. А вовсе не только потому, что с Карбазом у вас нет прямого сообщения, нужно выходить из мотриссы в Лертёнгарте и дальше лететь самолётом. В принципе, Лертёнгартский госпиталь тоже вполне нормально оборудован для таких случаев, но в Боотисе проще получить субсидию. С Тири вы договоритесь как-нибудь, а денег на мотриссу я вам дам.

— Что у вас здесь за шум? — спросил Анджей, выйдя из хижины и обняв Ильму за плечи.

— Понимаешь, Анджей, тут такая ситуация: обычно оплата медицинских услуг — дело муниципальной общины. Экстренные вызовы и санрейсы тоже, кстати, надо оплачивать. Но здесь скэттер, муниципальной власти как таковой нет, а местная община — вот эти три хижины, да ещё пяток таких же деревень, которые нам нужно объехать завтра-послезавтра. Денег у них практически нет, они живут натуральным хозяйством. Даже билет на мотриссу до Боотиса — это сумма, которую вся община зарабатывает хорошо если за год. Медицинской страховки тоже никакой нет, так как страховые компании работают только с теми скэттерными поселениями, у которых есть хоть какие-то регулярные доходы. Поэтому местные жители тут постоянно норовят пустить дело на самотёк. Лечат местными травами и не более того. Правда, Эва, — Ильма указала на пожилую женщину, к которой и была обращена её тирада, — умеет пользоваться всякими медицинскими датчиками к коммуникатору, и с её помощью Ванесса Райше, врач, отвечающий за этот район, может удалённо ставить диагнозы. Обычно все специалисты, кто здесь более-менее регулярно появляется — я, экологи, Ванесса, — обязательно устраивают всем местным жителям что-то вроде диспансеризации. Чтобы не запускали. А тут девочка с патологией беременности. Уже седьмой месяц, между прочим. Её надо было отправлять в госпиталь ещё два месяца назад. Но эта девочка всю жизнь прожила в Ованфорсар, у неё даже коммуникатора нет. Наверное, у Ванессы есть какая-нибудь её биометрия или даже сиквенс генома, но это и всё. Для цивилизованной бюрократии человек не существует. Поэтому доставка её в госпиталь будет той ещё операцией. Кто-то, скорее всего Тири, должен довезти её до станции Далийский Мост и посадить в мотриссу, сдав на руки проводнику и купив ей билет. Кто-то должен встретить её на вокзале в Боотисе и довезти до госпиталя. Кто-то должен оформить всё, что необходимо, чтобы её содержание в госпитале оплачивалось из благотворительного фонда, — неожиданно она ухмыльнулась. — Хотя я знаю, кто это, скорее всего, будет. Лиззи Меретикс, которая на церемониях обычно держательница правого опахала, или Виола Паччиоли, которая держательница левого. Если гвардейцы Аслана — на самом деле отряд спасателей быстрого реагирования, то прочие придворные как раз бегают по всяким таким делам. Вернее, на придворные должности он приглашает наиболее отличившихся волонтёров. Это и отличие, и возможность посвящать благотворительным делам большую часть времени, получая за это вполне достаточную зарплату.