Виктор Вагнер - Дети пространства

— B за щитами, так что зажигай от А, — подала голос Лада. — И скажи спасибо, что я вывела корабль около B. А то пришлось бы ждать, пока отойдём от звезды достаточно далеко, чтоб убрать щиты, потому что свечку положено зажигать от центрального тела системы.

Карл взял лупу и стал сосредоточенно фокусировать лучи Сириуса на фитиле. Через некоторое время появился голубоватый дымок, потом вспыхнул маленький огонёк.

— Ура! Получилось! — хором заорали юнги.

— А теперь я буду ругаться, — с трудом сдерживая смех, произнесла Лада. — Нецелевой расход кислорода, всю палубу задымили, сейчас пожарная сигнализация сработает... — она закрыла рот рукой, чтобы не прыснуть.

— Но ведь это ритуал? — озадаченно выговорил Карл.

— Это тоже часть ритуала. Новичок ходит со свечкой, как бы случайно встречает штурмана, и штурман ругается, — Лада вся затряслась от сдерживаемого смеха и чуть не разлила темно-коричневую жидкость в своём бокале.

— Что это у тебя за бокал? — полюбопытствовал Карл.

— А ты думаешь, только у тебя сегодня первый скачок? У тебя — вообще первый, а у меня — первый самостоятельный. Сама рассчитывала, сама вахту сидела. Даже мастер над душой не стоял. Только в конце вахты пришёл и налил коньяку из своих рук.

— А мне? Я ведь тоже был на вахте.

— Ты пока ещё стажер, Алина с тебя глаз не спускала. Вот следующий скачок будет твой без остатка. Правда, механикам после скачка наливают не коньяку, а неразбавленного спирту. — Лада пригубила из своего бокала. — Между прочим, такое ощущение, что в Торговом флоте уже лет десять никого не причащали настоящим французским коньяком с Земли!

Карл вошёл в машинное отделение принимать вахту и увидел, что Алина сидит за пультом и вертит в руках какой-то странный предмет.

— Что это ты делаешь? — спросил он.

— Да вот прикидываю, а не получится ли у нас обойтись здесь без дозаправки рабочим телом. В системе Сириуса вода, аммиак и метан безумно дороги. А на нормальных планетах вода бесплатна.

Тут Карл наконец опознал предмет, который вертела в руках Алина. Это было старинное механическое счётное приспособление, Rechenschieber, однажды виденное им в музее. Правда, то, что держала Алина, заслуживало звания экспоната куда больше, чем та штамповка из пластика в витрине Венского музея техники. Сама линейка была сделана из какого-то твёрдого дерева, оклеенного полосками перламутра, по которому и были нанесены шкалы, бегунок же производил впечатление ювелирного изделия, оправы, приготовленной под драгоценный камень. Причём, судя по налёту патины в углублениях, он действительно был откован из какого-то сплава серебра.

— А это зачем?

Действительно, было несколько странно использовать механическую считалку, сидя за мощным компьютером, на экране которого светилась таблица с расчётами предстоящих маневров, начиная с отстыковки от орбитальной станции Сириус и кончая тормозным импульсом при сходе с орбиты Сигмы Дракона-d.

— Привычка, — слегка усмехнулась Алина. — Трудное детство, понимаешь ли, паровые игрушки.

Теперь уже не только выражение лица, но и вся фигура Карла выражала непонимание и удивление.

— Я выросла под Осануэва, — пояснила Алина. — Или, может быть, тебе больше скажет название 47 Большой Медведицы?

— Система, захваченная шияарами?

— Она. Они вбомбили нас в XIX век ещё до моего рождения. Поэтому там, где на нормальных планетах дети паяют сервоприводы к стандартным микроконтроллерам и соревнуются в написании интеллектуальных алгоритмов поведения механических зверюшек, мы паяли из медных трубок водотрубные котлы на спиртовках и делали паровозики и пароходики.

На нормальной с его точки зрения планете Карл знал только двух детей, которые развлекаются подобным образом — всё тех же вундеркиндов Мишеля Рандью и Ганса Пфельце. Но может в колониях всё по-другому…

Алина между тем продолжала:

— Военный флот ворвался в нашу систему, когда я уже года два работала подмастерьем. Как мне тогда удалось пристроиться юнгой на «Клаузевиц», сама не понимаю. Понятно, что у них были потери в личном составе, которые хотелось пополнить на месте, но желающих хватало и без меня. Сражаться с шияарами у нас хотел каждый второй, — она непроизвольно стиснула зубы. — А потом я провалилась на экзаменах в Толиманскую Военную Академию. Трояк по Computer Science и трояк по пилотированию. К счастью, на механический факультет торговой космоходки вступительного по пилотированию не было — зато был тест на инженерную смекалку. И тут у меня оказалось большое преимущество. Люди, выросшие на развитых планетах, обычно без процессора не могут даже поддерживать уровень воды в аквариуме — а я впервые взяла в руки процессор уже на «Клаузевице». Не то чтобы у нас их совсем не было, но очень мало, и они были невоспроизводимы, так что школьников и подмастерий к ним не подпускали.

— Но эта линейка явно не серийного производства.

— Это подарок. Трогательное воспоминание о первой детской любви. Один мальчик сделал её своими руками и подарил мне, когда эскадра покидала систему Осануэвы. Он был на пару лет старше меня и уже учился в инженерном колледже… сейчас он в нём преподаёт.

— Значит, ерунду говорят земные курсанты ВКФ, что тот, кто получил первый сексуальный опыт до первого самостоятельного полёта, потерян для космоса?

— Да что ты, какой сексуальный опыт в возрасте подмастерья! Это была типичная детская романтическая влюблённость. По сути, разница со школьной дружбой лишь в том, что подростки уже осознают, что они разного пола. И кстати, с самостоятельными полётами у нас под Осануэва было не так уж плохо. На экзамен по пилотированию в военно-космическую академию не хватило, но сказать, что на момент попадания в юнги я ни разу в жизни не летала, нельзя.

Примерно через месяц «Марианна» приблизилась к станции настолько, что её стало возможно разглядеть без телескопа.

Как-то в свою вахту Лада пригласила Карла в пилотскую рубку, чтобы показать станцию во всей красе. Это было небольшим нарушением правил, но на торговых кораблях на такие вещи смотрели сквозь пальцы.

Больше всего эта конструкция напоминала Карлу мачту с прожектором, оторванную от какого-нибудь морского корабля — здоровенный цилиндр около километра в диаметре и примерно такой же высоты. Над одним торцом цилиндра было расположено огромное плоское зеркало, обращённое к Сириусу B, а с противоположного торца поперёк цилиндра была закреплена длинная то ли труба, то ли ферма, длина которой превосходила диаметр цилиндра раз в пять.

— Самый большой астрономический объект, созданный людьми, — похвасталась Лада.

— А почему бы не сказать «самый большой искусственный астрономический объект»?