Виктор Вагнер - Дети пространства

Киммоти взял микрофон и вызвал капитана трампа:

— Руслан, откуда у тебя в пилотском кресле девчонка из Толиманской космоходки?

— А откуда? Оттуда, из-под Толимана. Мы туда заходили четыре скачка назад. Там мой старпом списался и улетел под Арктур принимать свой первый корабль, пришлось взять второго помощника из местных. А почему ты решил, что девчонка?

— Ну я же не первый час слушаю ваши переговоры с диспетчерами.

«Восход Хары» чуть заметно вздрогнул, на пульте перед его капитаном вспыхнул транспарант «есть касание, идёт стягивание».

— Передай ей, что она молодец. Очень мягкая стыковка. Она у неё первая?

— Нет, тут тебе не повезло. Первой у неё была станция Сириус.

— Для второго раза тоже очень неплохо.

— Киммоти, а давай я сейчас после отстыковки от тебя посадочными манипуляторами покрепче оттолкнусь?

— У меня тут сотня пассажиров и масса всего вдесятеро больше твоей.

— А что, ты не сумеешь парировать толчок двигателями ориентации? Зато меня по-быстрому откинет от тебя на безопасное расстояние, и ты сможешь сразу давать импульс. У тебя же остались считанные минуты до импульса.

— Ладно, давай.

Такуда набрал на контрольном мониторе несколько строк скрипта, завязывая импульсы двигателей малой тяги на показания акселерометра. На пульте тем временем погас транспарант открытого перехода.

— Есть герметизация, — доложил второй помощник, принимавший пассажиров. — Давай, Руслан, мы готовы.

Пассажиры на громоздкой жилой палубе «Восхода Хары» ничего не почувствовали. Только Каямура и подмастерье со станции Сириус заметили, что отстыковка сопровождалась более резким толчком, чем обычно.

«Марианна» отлетела от «Восхода Хары», как мячик. Лада с некоторым трудом погасила желание корабля покувыркаться в космосе, вызванное тем, что посадочные манипуляторы дают толчок не точно по оси. Да и вообще они не слишком рассчитаны на подобные операции — это скорее интеллектуальные швартовы, которыми севший на воду корабль хватается за причальные палы.

Лерна — это вам не какая-нибудь Порт-Шамбала, где от причала до бордингауза можно дойти пешком, а крупный порт, причалы которого растянулись на километры. Поэтому экипаж «Марианны» собрался около выхода на набережную с короткого пирса, к которому пришвартовался корабль, и ждал заказанного автобуса.

Пока тот не подошёл, Карл, опершись на ограждение пирса, смотрел вниз. Между водой и гранитной облицовкой набережной был песчаный пляжик шириной метров пять, на который с лёгким шипением набегали мелкие волны.

Почти под самым пирсом волны нанесли и сложили кучку водорослей и прочего мусора, в которой сосредоточенно копалась поджарая серо-полосатая кошка. Время от времени ей удавалось добыть оттуда что-то съедобное, вроде креветки, и она с аппетитом этим хрустела и облизывалась.

Вдруг кошка резко подобралась, сдвинув вместе все четыре лапы, выгнула спину и одним прыжком очутилась у ног Карла. Через секунду на пляжик накатила крупная волна, поднятая пакетботом-трёхтысячником, швартующимся к соседнему пирсу, и с грозным шипением залила его весь, разбившись о гранит набережной. Счастливо избежавшая купания кошка повернулась в сторону пакетбота, подняла хвост и сердито промявкала все, что имела сказать в адрес пилотов, которые так швартуются. После чего успокоилась и улеглась на нагретых Бетой досках ждать, пока пляж подсохнет настолько, чтобы можно было возобновить охоту за креветками.

Наконец подошёл автобус, в котором уже разместился экипаж какого-то другого корабля, подобрал людей с «Марианны» и повёз вдоль берега лагуны. Сначала по левую сторону дороги мелькали десятки, если не сотни, огромных межзвёздных кораблей, пришвартованных у многочисленных пирсов, а по другую стояла стена леса. Потом она кончилась, сменившись пакгаузами и кранами, а места у причалов заняли разнообразные морские суда.

Затем автобус въехал на небольшой подъём, и справа поднялся редкий ряд небоскрёбов, похожих на раскрытые книги. А слева, казалось, прямо от парапета набережной начиналась гладь лагуны, сияющая в закатных лучах Беты.

Автобус затормозил у второго из небоскрёбов.

— Интересно, сколько народу живёт в этом городе, если тут такая набережная? — вслух поинтересовался Карл.

— Лерна — один из крупнейших городов в Галактике, так что, наверное, тысяч пятьдесят, а то и семьдесят, — ответил капитан. — И раза в три больше приезжих.

— Тут пятьдесят тысяч разместится в одних этих небоскрёбах, — прикинул Карл.

— Да, это они размахнулись. Кто-то из основателей колонии впечатлился видом набережной какого-то земного города, Гаваны, что ли, и решил завести здесь такое же. Построить это при современной технике, в общем-то, было не так дорого. А потом уже стали думать, как это использовать, — капитан усмехнулся. — Получился единственный порт в Галактике, где в бордингаузе номера из трёх комнат.

На входе в бордингауз висела огромная аляповатая афиша. Лада внимательно посмотрела на неё, потом на часы, которые у неё уже показывали местное время в дополнение к общегалактическим секундам.

— Блин! Завтра же здесь Калябра! Карл, давай быстрее обустраивайся, и дуем в город.

— Почему?

— Ты вроде хотел здесь чем-то закупиться. А завтра Калябра. Это такой местный праздник, будут всякие карнавалы и прочие народные гулянья, но никто не будет ничего продавать. В Калябру от полуночи до полуночи ни одна монетка не должна сменить владельца.

— Интересный обычай. А есть мы завтра что будем?

— Это как раз не проблема — сегодня кэп заранее договорится о пансионе для всего экипажа, только и всего. Здесь все так делают. Но если мы хотим что-то купить, это надо сделать сегодня или отложить до послезавтра.

— А мы успеем? Вроде здесь уже закат.

— Ну так завтра же Калябра. А сегодня… Слушай, как у вас правильно называется сегодняшний вечер? — обратилась она к портье.

— Ночь Большого Отлива. Только на самом деле в этот раз Отлив будет уже после рассвета.

— Сегодня у них Ночь Большого Отлива. Так что все магазины работают ровно до полуночи.

Буквально через десять минут, получив ключи от номеров и закинув вещи, Карл и Лада бросились в город, как бросаются в воду рыбкой с пирса.

Бета уже успела закатиться, и на Лерну обрушились стремительные тропические сумерки. Город восстал против нахлынувшей тьмы, залив свои улицы огнями витрин и светящихся вывесок. В их ярком свете терялись не слишком многочисленные уличные фонари.

По улицам, в которые они окунулись, как только свернули с набережной, текли достаточно плотные ручейки прохожих. Если б не слова капитана, Карл ни за что бы не подумал, что здесь всего пятьдесят с чем-то тысяч народу. Такое впечатление, что Ночь Большого Отлива выгнала на улицы всех обитателей города, да к тому же собрала в нем многочисленных приезжих.