Сергей Цикавый - Шаги в глубину

— Александра, — сказал призрак в моей голове. — Торможение по команде. Три с половиной тысячи g.

Призрак. Сходство с привидением голосу Трее придавал холод, который сейчас основательно грызнул мне сердце. «Тормозить? Лишать себя скорости в бою?» Это круто для толстенного линкора или дредноута: кучнее залп, вернее урон противнику. Это минимально оправдано для дрон-носителя: в крайнем случае, от огня прикроют свои же «паучки».

И это смерть для фрегата.

«Смерть? Да ладно».

— Торможение.

Мир загустел, когда пустота вдруг стала упругой. Запела броня, я вслушалась в ее мелодию и поняла, что все удалось. Слабые огоньки жизни во мне даже не почувствовали ничего — все эти группы сдерживания, все эти десантники и протезированные.

Забавно, подумалось мне, висящей в космосе с нулевой скоростью. Я даже не стала обдумывать приказ Трее: она почти доломала меня своим авторитетом, настолько доломала, что я висела себе, висела, просто отстраненно наблюдая, как надвигаются на меня корабли врага, развернутые в боевые трилистники.

Полминуты до попадания в зону прицельных пусков, около минуты — до зоны действия энергетического оружия, около полутора — до дрон-атаки.

«Ну, давай, войд-коммандер, — попросила я. — Подавай уже свой десерт» .

А потом в голове стало тошно, когда в нее вошли тонны новой информации. Метка, еще метка, десяток сигналов, сотня сигналов… Космос переставал быть пустым. В десятках километров от нас вспыхивали звезды, рожая силуэты кораблей, а ВИ все шептал, шептал, шептал, и сквозь этот шелест пришел приказ:

— Разрывай синхронизацию.

Я прикрыла глаза, чувствуя, как растворяется броня, как я становлюсь все меньше, как вокруг становится все больше рубки и все меньше — космоса.

— Что это?

Ложемент подо мной был почти горячим: я никогда не любила торможения. В затылок неприятно колол острый взгляд, а экраны светились, как голый реактор. Локаторам было ослепительно.

— Это флот Мономифа, Алекса. Пойдем пить кофе.

Я обернулась. Кацуко Трее выбралась из своего кресла, махнула дежурившим в дверях десантникам и остановилась у выхода. Ну, а я… Я успела только встать. Встать, включить мозги и пойти на новый урок.

* * *

Я хлебала кофе, поглядывала на экраны и завидовала.

В пяти мегаметрах от нас заканчивали потрошить флот сцинтиан. Ударные группировки «Мор» и «Война» при поддержке флотов «Диомед», «Рустам» и «Коатль» разорвали строй трилистников, высадили три СН-заряда и вот уже второй час дорезали выживших. Сцинтиане угодили в свою же ловушку: резонансные боеголовки — это дестабилизация изнанки. Можно попробовать смыться, но удачи тебе на том свете. Очень иронично, что при этом никто не мешает вываливаться из этой самой изнанки, чем и воспользовался имперский флот. Правда, был один нюанс.

— Как вы так точно рассчитали координаты для выхода флотов?

Кацуко-сан прекратила греть нос чашкой и посмотрела на меня.

— Я ничего не рассчитывала.

Во как. Я прикусила губу. Подпространственная связь после резонансных боеголовок не работает — это раз. Значит, она не могла их вызвать. Корабли точно ориентировались не на червоточину и не на взрывы этих самых резонансных боеголовок — это два. Значит, они ориентировались на…

— Да, — сказала Трее, и я вздрогнула. Стратег искоса следила за моим лицом.

— Гравитационный сдвиг при торможении — это теория. Их из изнанки видно тысячи, — сказала я, понимая, что вытянула счастливый билет. — Вы можете фильтровать нужный?

Кацуко-сан пощелкала пальцами.

— Давай вкратце пройдемся по свойствам двигателя. Помнишь зависимость между калибровкой реактора и программой торможения?

Я кивнула. Меня трясло, потому что зависимость я помнила, но в упор еще не видела решения. Но, черт побери, оно ведь существует! У меня над головой полыхали взрывы, а я сидела, жрала этот невкусный кофе, тосковала по простому и понятному кофесинту. И слушала слегка улыбающуюся женщину.

— …Вот так вот, — завершила Трее, откладывая стило в сторону.

Формула выглядела до безобразия изящной и простой, я пожирала ее глазами и очень хотела добавки.

— И кстати, — добавила Кацуко-сан, — помнишь Звезду Безумия? Именно по тормозному импульсу «Телесфора» я вывела «Джаганнатху» на перехват.

А-а, ну да. Я еще думала: что ж так близко и точно? Машинально кивнув, я снова вернулась к формуле. Все простое — гениально. Трее внимательно рассматривала меня, так что я даже смешалась и отвлеклась от выкладок стратега. Нет, ну что такое? Что еще мне надо сказать умного или глупого?

— Хорошо, — сказала наконец женщина и поднялась. — Очень хорошо. Я буду в рубке. Примерно через час мы сможем пройти через «Фойершельд».

Я улыбнулась своим мыслям и, когда Трее вопросительно приподняла бровь, решилась:

— Знаете, войд-коммандер, мне на какую-то секунду показалось, что вся эта червоточинная эпопея была затеяна именно для разгрома сцинтианского флота. Чтобы они клюнули на нас, попали в капкан…

— Мы всего лишь удачно достигли побочной цели.

Двадцать процентов флота вражеского государства при мизерных собственных потерях — клевая побочная цель, вот это я понимаю. Мимоходом, можно сказать. Только вот ни разу не ясно, почему сцинтиане так жаждут уничтожения кораблей с РПТ. Их вон и без «дыроколов» разобрали на запчасти. И, опять же, еще где-то есть четыре пятых флота.

А, черт!

— Какие еще позиции людей атакованы?

— Столичная планета, Бездна Гадеса.

— Поэтому ушла «Тень»?

— Верно.

«Верно» . Черт, я молодец. Странная война со странными приоритетами. Атака на оплот Империи и судоремонтные системы — это, получается, обманные маневры сцинтиан, а вот мы — самая настоящая цель. Допустим, Трее их переиграла, и хитрые комбинации трехпалых засранцев горят в аду. Допустим, но расстановка приоритетов неясна.

— И за что они воюют? — поинтересовалась я.

Трее стояла у двери и поправляла воротник своего кителя. Что-то там было неправильно с этим воротником: он натирал шею.

— Наша разведка так и не смогла добраться до сути переговоров сцинтиан и Предвестий, — медленно произнесла Трее. — Беда в том, что посредниками выступали Черви Пустоты.

— Зато сцинтианам вы смогли влегкую слить наши маршруты, и подвоха те не заподозрили.

— Ты имеешь в виду то, что их легко выманили к «Фойершельду»?

— Да.

— Когда-нибудь расскажу, как обмануть самую хитрую разведку, — сказала Трее и открыла двери. — Я в рубке. И можешь называть меня «Кацуко-сан».

Я улеглась. Прозрачный потолок кое-где вспыхивал последними огоньками сражения, и мне выпало любоваться им вот отсюда. Мягко, на языке — горечь треклятого кофе, в голове — хитрые комбинации мудреной имперской политики и стратегии.