Сергей Кусков - Телохранитель ее величества: Точка невозврата

— Но у тебя позывной уже есть, — перебила Паула. — Сложился сам, спонтанно. Шансов, что тебе дадут другое, почти нет.

Я застыл с отвиснутой челюстью:

— Прикольно! И что за… позывной такой, если не секрет?

Они с Паулой переглянулись. Я настроился на самое худшее, не представляя, что это может быть.

— Ангелито. Ангелок. Маленький ангел.

Комнату потряс взрыв смеха. Вот это номер! Нет, честно, кому из высших сил ставить свечки? Кому молитвы возносить, благодарственные? Что юмор у них, у этих сил, хотя бы не черный?

Девчонки вновь переглянулись, пытаясь понять мою реакцию — понравилось мне прозвище, или наоборот. Досмеявшись, я успокаивающе кивнул им:

— Все, нормально. Хорошее прозвище. Могло быть и хуже.

Из груди Кассандры вырвался облегченный вздох. Паула-Огонек же ядовито прокомментировала:

— Это точно! Могло быть и хуже! Знаешь, например, какое у нашей Мишель прозвище? Не официальное, а местное, для своих?

Кассандра зыркнула на нее, но та ее проигнорировала.

— Мутант. За белые волосы и кожу. И никакими бумагами и приказами это не исправить — Мутант — она и есть Мутант. Так что тебе, действительно, повезло…

Да, повезло. Позже я повстречал множество действительно оскорбительных и обидных прозвищ, из тех, что со знаком «минус», владелицы которых никуда не могли от них деться до самой смерти. Так что юмор у богов все-таки белый.

— Есть хочешь? — перешла к насущному Кассандра. Своевременный вопрос! Сразу после его озвучивания я вдруг ощутил зверский пятидневный голод. — Пойдем!

Она подскочила ко мне. С ее помощью я поднялся. Она еще раз напомнила о приказе Мишель (фу ты, блин, не отстанет теперь это «Мутант»!) не наступать на поврежденную ногу. Но добавила, что это для моего же блага — в следующий раз мое колено врачам будет не спасти. Примерно месяц мне нельзя давать на него активные нагрузки, а затем медленно увеличивать их, разрабатывать, как это делают спортсмены, постепенно приводя в форму. Паула тоже пыталась помочь, но это было слишком — такого участливого внимания со стороны слабого пола я не перенесу.

— Расскажи вообще, как тут что? — попросил я, когда мы вышли в коридор. Чувствовал я себя преотвратно. Костыли… Это что-то, хочу вам сказать. ТАК беспомощно я себя еще никогда не чувствовал, в особенности в окружении юных прелестных теоретически слабых созданий.

— Что конкретно тебя интересует?

— Ну… Как вообще здесь относятся… К моему появлению. Предстоящему… — я косо бросил взгляд на костыль.

Она заметила иронию, усмехнулась.

— По-разному. Но все в возбуждении. Ну, «зелень» — понятно, они дикие, им от одной только новости, что какого-то мальчика брать хотят, крышу всем снесло. Особенно «пятнашке»… — Многозначительный косой взгляд. — Но более старшие тоже в неадеквате. Хотя им-то чего? Но нет, тоже языки пораспускали, ждут…

И глядя на мое недоуменное лицо, зашла с другого конца:

— Ты знаешь, что такое «зелень»?

Я отрицательно покачал головой.

— Это те, кто принял присягу, но еще не стал ангелом. Девочки с пятнадцати до восемнадцати, их не выпускают в город, усиленно тренируют после Полигона, потому они и дикие. Они мальчиков вообще не видят. Только в сетях.

Я удивленно раскрыл рот:

— Но зачем так? Это же жестоко! И они потом…

— …Напьются, устроят дебош, с кем-то подерутся, затем организуют повальную оргию. Ну, после посвящения, когда их выпустят. В общем, к мальчикам они привыкнут быстро, просто поверь. Но не как к всесильным самцам, а…

Она сбилась. И правильно сделала — мой взгляд ясно обозначил, что феминизм и женский шовинизм я не приветствую.

— Короче, «зелень» прав не имеет, — перескочила Кассандра скользкую тему. — Поэтому не реагируй. Они будут шарахаться, пялиться, делать какие-то неадекватные вещи… Это нормально. Первое время рядом с тобой всегда будет кто-то из нас — во избежание, но как говорится…

Я кивнул, вспоминая последний разговор с Катариной. Значит, все-таки решили дать нормальный взвод, с правом голоса и выхода «наружу», за пределы дворца. Способный защитить меня. Девчонки, обе, кого я видел, старше меня (хотя внешне это не заметно), и кое-какой вес у них есть. Разумно!

— Но бОльшая проблема — прошедшие посвящение, — со вздохом продолжила Кассандра.

— Ангелы?

— Да. Ведь даже «зелень» и та прошла Полигон. Ты же у нас будешь котироваться на уровне с «малышней». А «малышня» это… Это несерьезно, — закончила она.

— Неуставщина? — понял я, вспоминая занятия в предыдущие свои посещения этого здания.

— Да. На самом деле этого нет, юридически, но практически эта система нужна для воспитания подчинения. Для преемственности иерархии. «Мелочь» — никто. «Зелень» прав не имеет. Ангелы имеют право голоса. Хранители — это… Хранители. А элита… Это элита. «Старые девы». Те, кто завершает контракт. На самом деле ничего тут эдакого нет, просто младшие выполняют всю хозяйственную работу и… Иногда бегают по поручениям старших, никакого особого прессинга или мордобоя.

— Но в моем случае ты не уверена, что кто-то из старших не захочет поставить меня на место, — окончил я ее мысль.

Девушка кивнула.

— Я ж говорю, все не так просто. И мы не сможем все время находиться рядом, хотя и наше присутствие не гарант твоей безопасности.

— Почему ж так, Кассандра? — усмехнулся я. — Откуда такая дискриминация? Результат вашего антимужского воспитания «зелени»?

Она задумалась и покачала головой.

— Наверное, нет. Они уже все были в боях, видели, как льется кровь, а ты…

Продолжения не требовалось.

— В общем, тебе нужно как можно скорее принять присягу. После этого никто не посмеет тронуть тебя. Тогда за тебя смогут вступиться офицеры. Да и сами девчонки… Мы не трогаем тех, кто ровня. Это тоже неписаное правило.

Я в очередной раз вздохнул — что-то подобное и предполагал.

Столовая мне понравилась. Сейчас, когда она представляла собой не пустое помещение, заставленное столами, а кишащий и бурлящий муравейник, сродни нашей школьной столовой. За тем исключением, что в глазах рябило от белого цвета ангельской формы, лишь изредка разбавленного серым трико младших, той самой «зелени». Естественно, мы, точнее я и мои костыли, стали центром всеобщего внимания. Однако постепенно то ли я привыкал, то ли само внимание исходило на нет, но я перестал замечать его. Кассандра, как уже поевшая, принесла мне, увечному, всякой разной еды на подносе, села напротив и принялась красочно описывать будни и ожидающие меня испытания. В первую очередь испытания психологические. Оказывается, Катарина провела с ними, с их взводом, относительно меня целую беседу, и они будут старательно исполнять каждый пункт того разговора. Еще оказывается, взвод — действительно семья, и заботится обо мне будут они, а не вышестоящее руководство. В «заботится» входит также и обучение, практическая его часть. Они будут заниматься со мной по очереди, отрабатывая мои навыки, как будто я один из них, неуспевающий. Зачет здесь «по последнему», и пока я не подтянусь, на «чертовой дюжине» будет стоять большой жирный крест, как на перспективном взводе. Что это может занять пару лет — начальству совершенно наплевать.