Сергей Кусков - Телохранитель ее величества: Противостояние

Несвятая троица из взвода нашей достопочтимой королевы сидела с непрошибаемыми лицами. Но вот Норма отчего-то заинтересовалась.

— Давай с этого момента поподробнее?

— …Да, сеньорины, все так. Вы можете расстрелять меня, но я не приемлю такие законы. Я бежал от них в школе, здесь же вижу то же самое. Пусть вы считаете, что эти взаимоотношения под контролем, но на самом деле это розовые очки, которые вы не хотите снимать. Вы целенаправленно сводите одних и разводите других воспитанниц, и это неправильно, — закончил я гневную отповедь, которую прочитал после рассказа о произошедшем, как я увидел и почувствовал со своей колокольни.

— Молодец! — Сирена похлопала. — Браво! Коротко, четко, эмоционально!

— Подожди. — Мишель, положила ей руку на ладонь. — Хуан, можно вопрос? Намного отвлеченный, но больно тема у нас интересная. Как думаешь, кто становится командирами взводов?

Я раскрыл рот, чтоб ответить, но тут же его захлопнул. Я не вдавался в этот вопрос подробно, а те, кто находится вокруг, не придавали ему значения. Командиры — и командиры! И только сейчас до меня запоздало дошло, что ВСЕ командиры взводов, кроме моей Кассандры, прирожденные лидеры, и власть их никогда никем не оспаривается.

— Вижу, понял, — вновь улыбнулась Мишель, прочтя мои эмоции, которые я даже не пытался скрыть. — Понимаешь, мы швыряем их в омут, в неизвестную и непонятную среду. На том этапе они все малолетки из приютов, непривычные к драконовским мерам дисциплины, непривычные новым порядкам. Да что там, непривычные даже к тому, что здесь кормят до отвала, и еду не надо втихаря таскать из столовой, чтобы съесть позже! Совершенно иная среда! И единственное, что у них остается из привычного, это законы общения друг с другом, принесенные из-за забора. Мы выбиваем это их из них, обязательно, но позже. Какое-то время они варятся в каше из самих себя и в результате сами выстраивают четкую иерархическую структуру своего коллектива.

Она вздохнула, давая моему бедному мозгу правильно переварить информацию.

— Это шок, экстремальные условия. В таких условиях просто не может не сформироваться лидер. Да что я говорю, ты же учил социологию! И он формируется, Хуан. Они сами себе его выбирают. А если чьи-то притязания на лидерство не подтверждаются, девочки «скидывают» такого с пьедестала, и возводят нового, более подходящего под требования.

В итоге, когда начинается ломка, прессинг, у нас уже есть лидеры, в каждой группе, в каждом взводе. Группы им подчиняются, а нам остается только добавить им на погон лычки капралов и официально назначить командирами вверенных подразделений. Красиво?

Я обалдело кивнул.

— Это законы коллектива, Хуан. Законы малых сообществ. Но чтобы выявить лидеров, общество должно находиться в экстремальных условиях, понимаешь?

— И то, что ты называешь «неуставщиной», — продолжила Сирена, ехидно хмыкнув, — что ставишь нам в вину, это всего лишь попытка создания контролируемых экстремальных условий на более позднем этапе. И это вынужденная мера — если этого не сделать, на выходе получим роботов, умеющих исполнять приказания, но способных думать только в пределах их выполнения. Солдафонов. А нам нужны люди для разной работы, с разными задачами.

Я молчал. Опустил голову и молчал. А что тут сказать? Чувствуется легкая рука Антонио Второго, основателя этого заведения. Не зря же он считался одним из выдающихся специалистов в области психологии своего времени!

— Меня интересует, — взяла слово Норма, возвращая всех на грешную землю, — почему ты не остановился, когда девочка тебе не угрожала.

— Я уже сказал, сеньора. Я себя не контролировал. Мною управлял «дракон», я так это называю, я же лишь как статист, смотрел и запоминал. Это правда.

При словах о «драконе» остальные сеньорины кто отвернулся в сторону, кто выдавил грустную усмешку. Видно, это больная тема, учитывая, куда меня готовят. Изъян, с которым ничего нельзя, по крайней мере пока, поделать. Лишь Норма слушала заинтересованно, ибо «контролируемая ярость» — ее разработка, ее стихия.

— Я готов провериться на полиграфе, готов отвечать под сывороткой! — вскинулся я, обретя вдруг силы. — Я, правда, себя не контролировал!

— Верим. — Это Марселла. Видимо, насчет кое-чего, вроде ярости, ее все-таки просветили. — А как насчет приказа наказующей? Ты ослушался приказа офицера и начал драку. А это серьезный проступок.

— А как насчет поведения самой наказующей? — усмехнулся я в ответ. Нагло усмехнулся, с издевкой. — Почему она, офицер, отвечающий за безопасность, не предприняла меры для того, чтобы предотвратить драку?

И посмотрел в глаза сеньоры Гарсия.

Да, вот так, ва-банк. Вам нужно было представление — вы его получите, уважаемые. Что, нравится такой поворот?

— Действия наказующих не имеют к этому делу никакого отношения! — по инерции воскликнула Марселла, возмущенная моей выходкой, но не знающая, как себя вести. — Ты нарушил приказ независимо от того, что они предприняли или не предприняли!

Да уж, балласт — он и есть балласт. Только зачем давать балласту слово? Сирена скривилась, видно, разделяя мои мысли, но сделать ничего не могла — политес.

— А я думаю, очень даже имеют, сеньора! — возразил я. — Более того, я думаю, там, за гермозатвором, все очень озадачены этим! Им будет очень интересно узнать, что сорок четвертый взвод просто «слили», списали, и особо интересно, почему это сделали!

Воцарилось молчание. Даже сеньору Гарсия проняло — она на мгновение потеряла контроль и зло скривилась. Правда, тут же набросила на лицо бесстрастную маску, но я все видел. Да, сеньорины офицеры, я тоже с зубками. Понимаю, это несерьезно, это спектакль с целью прежде всего поучить меня, но спектакли тоже должны быть красивыми. Само собой, запись заседания дальше посвященных не пойдет, а присутствующие, включая офицеров-наказующих, будут держать язык за зубами. Марселле же промоют мозги, если не сделали этого раньше. А слухи и домыслы за гермозатвором… Всего лишь слухи и домыслы.

— Что можешь сказать относительно своего поведения? — вновь взяла слово Сирена, как председатель, подводя черту под «заседанием».

— Скажу, что если и дальше в моем присутствии кто-то будет бить или обижать слабых, я буду бить в ответ, и плевать на ваши «контролируемые экстремальные ситуации».

— И больше ничего не скажешь? — хитро усмехнулась она.

— Нет, сеньора. Больше не скажу, — так же хитро усмехнулся я в ответ.

— Хорошо, ты свободен. Уведите.

Понятливые «морпехи» подошли и похлопали мне по спине, указывая, куда должен быть направлен мой вектор движения. Двери разъехались.

Через пару секунд мы вышли и направились к «дисциплинарному блоку», как здесь зовется внутренняя тюрьма. Снова ждать, теперь уже приговора… Надоело!