Сергей Кусков - Телохранитель ее величества: Противостояние

Новая оперативная, заступающая на службу, провела развод, огласив список, кто сегодня несет какую вахту. Затем те, кто должен охранять дворец, покинули Плац, а перед оставшимися вышла вторая по рангу наказующая, помощница сеньоры Гарсия, и начала зачитывать официальную часть приговора.

Для начала устроила разнос офицерам своей службы, допустившим со стороны личного состава «недопустимые действия». Что-то про устав, пункты и подпункты. Устава наказующих я не знал, потому не вникал. Понял только, что разнос прилюдный, но совершенно не опасный — никаких карательных санкций озвучено не было. Разве что отстранение от работы «до решения дисциплинарной комиссии», но это не наказание, это вывод их из под удара ввиду начинающегося масштабного театрального представления, чтоб о них на время забыли. «Мавр сделал дело, мавр может отдохнуть».

Девочкам сорок четвертого досталось, слава богу. «За поведение, недостойное высокого звания королевского телохранителя», то бишь за показное избиение Кристины. А я уж сомневался, что это случится, честное слово! Хотя, досталось чисто номинально, на двадцать назначенных каждой плетей они даже не отреагировали, не то, что расстроились. Но хоть что-то!

— Ангелито. — Наказующая поравнялась со мной. — Ты признаешься виновным в подстрекательстве к драке, и нападении на сослуживицу. Трибунал учел твой мотив — попытку защитить неправомерно избиваемую, но это не оправдывает твои действия. За перечисленные преступления ты приговариваешься к тридцати ударам кнутом. Так же признаешься виновным в саботировании приказа, неподчинении офицеру службы внутреннего контроля. За это приговариваешься к десяти ударам кнута и месяцу общественных работ в личное время.

Итого, сорок ударов кнутом и месяц общественных работ. Наказание приводится в исполнение немедленно.

Я поежился. Да что поежился, съежился от страха, весь! А недавно съеденный завтрак встал в желудке комом. Сорок ударов. СОРОК!!!

Кнут и плетка — разные вещи. Плетка наказание скорее психологическое, сродни «погрозить пальцем». Его и за наказание мало кто принимает. То ли дело кнут, «машина смерти», рассекающая кожу до мяса. Это не просто больно, это ОЧЕНЬ больно!

Кнут назначают в экстренных случаях, когда всё, дальше некуда. Обычно за драки между кадровыми бойцами, которые, несмотря на драконовские меры на территории базы, периодически вспыхивают. Но обычно назначают десять-пятнадцать ударов. Редко, но бывало двадцать. Тридцати при мне не было ни разу. А тут вообще сорок…

— Алессандра Перес… — Дойдя до Рыбы сеньора словно споткнулась. Сделала глубокий вздох, чтоб собраться. Я ей в этот момент не завидовал. Я знал, что последует, и поверьте, это сложно, рушить чью-то судьбу. — Ты признаешься виновной в неправомочном использовании боевых артефактов. В мирное время, в драке с сослуживцем, в отсутствии адекватной угрозы для жизни.

Она говорила что-то еще, но я уже не слышал. Вот так поворот! Ай да Сирена, все-таки выкрутила!

Короче, то, что было до момента активации «бабочек», признавалось моей виной. Все, что произошло после — её. Да-да, то, что я напал на нее со столом в руках, сломал ребра и кисти — полностью ее вина, так как мои действия были спровоцированы ею активацией боевых артефактов. Активация которых без необходимости — административное преступление, а активация, чтобы кому-то угрожать… В общем, зря я думал о корпусе плохо, не так тут все и запущено.

Естественно, наказанием для такого тяжелого проступка могло быть только одно — списание в запас. Рыба стояла ни жива ни мертва, но мне не было ее жалко. Она получила ровно столько, сколько заслужила. Однако, обратил внимание, как сжимаются и разжимаются кулаки у ее товарок. Стоящих не рядом с нами, тех, кто с тобой на одной линии видно плохо, а другой четверки, не имеющей к инциденту отношения. Они располагались почти напротив, чуть справа, и я видел их перекошенные от гнева лица. Да, карта, разыгранная офицерами, начинает работать, тушите свет и готовьте шланги.

Наказующая закончила, но вперед вышла сеньора Гарсия и продолжила разнос, теперь уже внеплановый, вспоминая всех родственников всех здесь присутствующих. «Тупые макаки, думающие… Передним местом» было самое слабое из ее эпитетов в адрес старших бойцов.

— Если я узнаю, что кто-то еще раз активирует «бабочки»!.. Пристрелю сама лично! — разорялась она. — Додуматься надо?! Использовать мономолекулярные лезвия, чтоб подраться?! В рядовой драке между членами корпуса? Одной семьи? — Далее пошли новые эпитеты и фольклорные выражения.

— Если еще раз какая-то тупая… Промежность решит повторить сие действие, — подвела она итог пятиминутному разносу, — пусть пеняет на себя! Даже если тебя зажали, обездвижили, бьют и издеваются над тобой, — неявный, но заметный кивок на Рыбу, — это драка! Рядовая драка! Не лезь, избегай драк, решай проблемы миром, и все будет замечательно! Но если в драке ты активируешь артефакты или используешь иные особые умения — подчеркнула она это слово, — это бой. А бой… Это бой, должны понимать, не маленькие! Сколько лет мы в вас это вбиваем?!

Она красноречиво покачала головой, затем сделала жест, как будто откручивает кому-то голову.

— Все всё поняли?

Затем началось представление, ради которого все и собрались.

Вначале хлестали девчонок. Хлестали, надо отдать должное, от души, но болевой порог здешних взрослых особей и тем более хранителей такой, что для них двадцать ударов — детские игрушки.

Затем «морпехи» повели к раме для наказания меня. Я еле переставлял ватные ноги, думая, как бы не грохнуться на глазах у почти двух сотен человек. Приказали снять футболку, повиновался. Руки мелко подрагивали. Начали привязывать. То есть не привязывать, закреплять запястья в специальных подготовленных держателях, которые затем рывком разъехались в стороны и вверх. Я оказался повисшим на руках, и это подстегнуло волну страха.

Десять. Я получал пару раз по десять ударов, когда мне обламывали рога, еще до «мозговерта». Как пережил тогда — загадка, ибо было ОЧЕНЬ больно. После же экзекуции спина болела не меньше недели, постоянно бегал в медблок для наблюдений. Что же будет теперь?

Я закрыл глаза и попытался поймать волшебный вихрь летящих снежинок. Я НЕ ДОЛЖЕН закричать! Не могу, не имею право! Но придется, если не уйду в себя. Я должен выдержать, пройти и выдержать, и показать, что я сильный. Меня не сломить! Если же я вскрикну…

— Не дрейфь, все будет в порядке! — шепотом произнесла подошедшая наказующая, одна из местных, сделавшая вид, что проверяет крепления. — На, вот, держи. — И всунула мне в зубы кусок чего-то жесткого, но не твердого — какой-то особый пластик. — Это чтобы зубы не сломались. — Я почувствовал, как она улыбается.