Сергей Кусков - Телохранитель ее величества: Страна чудес

— Это я поняла, — кивнула она. — Но я хочу знать, что это значит на самом деле?

Я скривился. Да, с моей мамой нелегко, зрит в корень. Но я бы удивился, не расколи она мои замыслы и не задай этот вопрос.

— Взвод — семья, мам, — принялся пояснять я. — Каждый из нас делится со всеми остальными чем-то личным, как с членами семьи. У меня же нет ничего, что могло быть им интересно, и что я мог бы им дать. Кроме тебя.

— То есть, я должна стать мамой для них всех. Всех шестерых, — сделала она правильный вывод.

— Пятерых, — поправил я. — Сандра, старшая, особый случай. О нем отдельно.

— Хорошо, — вновь кивнула мама. Я видел, ее вычислительный центр в голове уже вовсю обрабатывал информацию, думая, какие задать уточняющие вопросы. — Тогда давай по пятерым.

Эта невысокая, каштановые волосы. Кто она?

— Патрисия, она же Кассандра. Итальянка. Командир взвода. Не очень умная, но очень старательная и прилежная. С нею вы должны найти общий язык.

В Европе ее общину уничтожили религиозные фанатики, погибла вся семья. Она — дитя войны, и чувствует себя на ней до сих пор. Ей нужна мама, нужен кто-то родной, чтобы ощутить себя, наконец, дома и расслабиться.

— Да уж! — Мама выругалась, правда, про себя. — А близнецы, что ждать от них?

— Они клоны, — поправил я. — Генная копия друг друга. Одинаковы почти во всем. Веселушки, любят шутить и смеяться, но когда дело касается схватки, жестоки и неумолимы. С ними ты тоже поладишь, они немного инфантильны и сами к тебе потянутся. И еще, к своим они не лицемерны, в спину не ударят.

Губы мамы расплылись в еле заметной улыбке.

— Хорошая характеристика, сынок! Рада слышать такое от тебя!

— Стараюсь, мам. Еще у них психологические проблемы. В детстве их насиловал отчим, и к мужчинам насторожены. Но ты не мужчина, у тебя получится.

Я сделал паузу.

— Мам, их биологическая мать позволяла какому-то недоноску измываться над ними, когда им не было и тринадцати. Эта сука все еще жива, но для них ее нет. Так что им не помешает НАСТОЯЩАЯ мама; ниша для нее готова, открыта, пестуется всю жизнь, но занять ее некому.

— Поняла. — Из груди мамы раздался стон. — Хуан, что же ты на меня повесил?! Но это еще не все, так ведь? А что с этой… Черной. Кто она хоть?

— Персиянка. Этнически. — Я скривился. — Мировоззренчески же — латинос. Ее родители погибли при разгерметизации купола. Она очень любила их, и эта любовь жива до сих пор. Тебе нужно лишь не сопротивляться, разговаривать с нею. Иногда направлять и наставлять. И тогда так же, как и с Сестренками, займешь соответствующую нишу. Только не вдавайся в религиозные дебри — она не христианка и на своей религии стоит твердо.

— Ну, религия последнее, что я хотела бы обсуждать! — Мама прикусила губу. — А длинная? С красными волосами? Кстати, зачем она их красит?

— Чтобы выпендриться. Это у нее в крови, — хмыкнул я, ловя себя на мысли, что Паула, спустя столько лет, не прекратила маяться дурью.

— У нее есть родители, — твердо сказала мама. — Не так ли?

— С чего ты решила?

— Решила, — не стала она вдаваться в подробности. — Они живы и…

— И что? — не понял я.

— Не знаю. — Она пожала плечами. — Это я хотела спросить у тебя, «и что».

— Паула — имперская аристократка-бастард, — пояснил я. — Сводные братья ее чморили, а отец не защищал. И она сбежала.

Да, ты права, у нее есть родственники. Но родных — нет. Так что извини, но она тоже твой клиент. Ей не нужна мама в том понимании, в каком нужна остальным, но авторитетная женщина, дающая советы…

Мама в очередной раз хмыкнула.

— Хорошо. Справлюсь. Ну, и, наконец, эта твоя старшая. Как говоришь ее?

— Сандра. Это прозвище. С нею тяжелее всего.

Не буду вдаваться в подробности, скажу только, что не так давно мы с нею чуть не поубивали друг друга. И ее из корпуса исключили.

— Из-за тебя?

— Не совсем. Скорее, из-за их неправильного мировоззрения. Ее и ее взвода. Сейчас проблема решена, но только проблема нашего противостояния, а не мировоззрения.

— Внутри нее кипит буря, — продолжил я, подобрав слова к своим ощущениям. — Их вышвырнули из организации, которую они считали семьей и домом, с будущим в которой связывали всю оставшуюся жизнь. Их мир рухнул. А я забил крышку гроба, когда встал под пули, защищая их, не давая казнить. Являясь при этом их смертельным врагом.

— Да уж! — Мама обреченно выдохнула и покачала головой. — Задал ты задачу!

— У них в душе вакуум, — продолжил я. — У нее и ее девчонок. Тебе нужно вправить им мозги. Вначале ей, потом, со временем, и остальным. Подружиться, объяснить, что жизнь не кончена. На самом деле она только начинается, перед ними открыты сотни дорог и дверей. Нужно только понять это, увидеть красоту окружающего мира. Корпус — лишь один путь, причем не самый лучший. Счастье же можно найти гораздо ближе и без чиненных этим заведением помех. Работа. Семья. Дом. Дети. Все это есть, все вокруг них, надо только раскрыть глаза и увидеть.

— Мам, прости, что взваливаю на тебя все это, — вздохнул я, ощущая тяжесть ее напряженного молчания. — Поверь, обстоятельства такие, что у меня нет выбора. Я несу ответственность за этих девчонок, я должен увести их от края обрыва, несмотря на то, что сам подвел их к нему. Но у меня не получится достучаться.

Более того, не получится у мужчины в принципе. Только у женщины, причем достаточно авторитетной и беспристрастной. И из всех знакомых мне женщин только ты справишься с подобным.

Думала мама долго. Очень долго. Наконец, вздохнула, принимая окончательное решение:

— Я попытаюсь, сынок. Не обещаю, что получится, но попытаюсь. Выбора ведь у меня нет, правильно?

— Мама, ты чудо! — подался я вперед и обнял ее. — Спасибо!

Да, моя мама — чудо. И великое счастье, что она у меня именно такая.

— Ну, что ж, пойдем к твоим девочкам! — потрепала она меня по голове. — Надо же познакомиться с новыми дочерьми?

— Хм, — усмехнулась она в сердцах, — никогда не думала, что у меня будет аж шестеро детей! Из которых пятеро — девочки, которых представит мне собственный совершеннолетний сын!

— В жизни и не такое бывает, — улыбнулся я, открывая дверь. С кухни доносились голоса спорящих Сандры и Кассандры, и спор их носил технический характер — ноток неприязни друг к другу почти не осталось.

— Слушай, я обещал, что смогу защитить? Я защитил. Тебе что важнее, процесс или результат?

В ответ раздалась гневная тирада. Ожидаемая и за последнюю неделю не первая. Я не перебивал, но и в слова особо не вслушивался — ей надо высказаться, выпустить пар, вот пускай и выпускает. Главное, она понимает, что отчасти я прав, а так же, что ей никуда теперь не деться. Надо остывать, надо начинать строить конструктивный диалог.