Сергей Кусков - Телохранитель ее величества: Страна чудес

«Все возможно, Шимановский», — улыбнулся внутренний голос.

— Хорошо сказал, мудро, — продолжила Марина, немного помолчав. — Только знаешь, дорогой, — добавила она в голос иронии, — не получится так. Обломаю я твоих сеньорит аристократок. Тебе все же придется периодически приезжать ко мне и требовать «сделать кое-что эдакое».

— Марин, — попытался отмахнуться я, но она лишь повысила голос:

— Я из Северного Боливареса, Малыш! «Малыш», так ведь тебя называют, да?

Мысленно я хмыкнул — «телеграф» умудрился сработать и тут.

— Ты знаешь, что означает жизнь в подобном районе? Где все друг у друга на виду, все друг друга знают?

Я молчал.

— Если ты из моей жизни исчезнешь, кое-кто посчитает, что я осталась без защиты. И в условиях, когда от меня отвернулись все друзья, обязательно найдется подонок, желающий проверить, что это там за такой мифический «силовик», и не стоит ли наделать ему рога, в принудительной форме?

— Я же говорю, я приеду… — начал я, но она перебила:

— Когда все уже произойдет, к шапочному разбору. — Пауза. — И смысл тебе приезжать? Ну, кончишь ты его. А если он кончит меня? Не просто «вкусит», а убьет?

— Нет, Хуан, ты не должен открещиваться от меня! — в ее голосе слышалась неприкрытая злость. — Ты должен изредка заглядывать на огонек, и чем эффектнее, тем лучше! Как бы ни ревновали твои «сеньориты»!

— Профилактика, — обреченно произнес я.

— Да, профилактика, — не скрывала она. — Я боюсь, и если ты собираешься меня защищать, как обещал, тебе придется это делать!

Я откинулся на спинку лавочки и закрыл глаза. Хорошо, что камера отключена и она меня не видит. Ибо я был не в том состоянии, в котором меня стоит видеть.

Ибо на самом деле я все-таки совершил подлый поступок, а не безответственный. Я предполагал , что Марина может стать в дальнейшем мишенью, по которой могут ударить мои враги. Нет, ее величество вряд ли тронет девочку, но вскоре должны появиться и другие, которым кровь из носа нужно будет найти ниточку, через которую оказывать на меня давление. Я предполагал, что лучший способ обмануть всех, это убедить в ее неценности для меня, что я, действительно, женился по пьяни, и маюсь от этого. То есть, выдержать срок, пока она не улетит отдавать долг Родине, и тихо развестись, ни разу, по возможности, не встретившись.

Но если буду являться к ней периодически, как она хочет…

…Господи, что же делать?! Сделать ее мишенью кого-то из своих, и надеяться, что все закончится благополучно? Или сделать еще большей мишенью сильных мира сего в дальнейшем?

Это не говоря о «подружках», с которыми, действительно, из-за подобных визитов возникнут проблемы. И у меня, и у нее.

— Марин, мне жаль, — открыл глаза я, приняв решение. — Но я смогу приходить только тогда, когда на горизонте появятся проблемы. Вызови меня раньше, попытайся предвосхитить ситуацию с недоброжелателями. Я приеду и все решу, обещаю. Выловлю, утоплю, заморожу жидким азотом — кто бы это ни был. Но профилактики не будет.

— И почему я ожидала именно этого ответа? — надменно усмехнулась она. — Простите, ваше высочество, нас, сирых и убогих. Что побеспокоили своими дерзкими просьбами. Обещаю, никогда и ни за что не отвлеку на свою персону ваше высокое внимание! Muchas gracias!

Она рассоединилась. Я же сидел, как придавленный. Хотелось сказать только одно слово, до ужаса непечатное.

«Ну, а кто говорил, что будет легко?» — поддел внутренний голос.

Однако, не все так плохо. Во всяком случае, первые полгода ее точно никто не тронет, а потом что-нибудь придумаю. Попрошу у кого-нибудь помощи, содействия, совета. Нет нерешаемых проблем, есть не вовремя опущенные руки.

С этими мыслями и с тяжелым сердцем я встал и побрел к гермозатвору, виднеющемуся в сотне метров от скверика, уютно располагающегося почти перед самым входом в базу. В котором я и сидел, пытаясь навести мосты с человеком, за которого теперь тоже отвечаю. Может, по дурости, из-за неконтролируемого порыва юношеского максимализма, это совершенно не важно. Отвечаю, и всё.

Часы показывали без десяти девять, у меня было почти десять минут, чтобы прийти в себя до конца увала. Включив музыку на случайный выбор, достал НЗ — втайне спрятанную в кармане пачку, в которой осталась одна единственная сигарета, и подкурил — уж больно хотелось.

Прийти в себя удалось — к гермозатвору базы подошел почти успокоенным. Да, вопросов много, но все решится. Обязательно решится! Но это уже другая история, а пока нужно думать о насущном.

— Привет! — Два силуэта, один в белом, другой в сером, кинулись ко мне одновременно. Чмокнув вначале вечно спешащую Терезу, после покровительственно улыбающуюся Камиллу, я зацепил обеих за талии и потащил подальше от гермозатвора — не люблю, когда на меня смотрят ТАК. А девчонки у входа смотрели именно ТАК, ибо заняться им во время вахты больше нечем.

— Как дела? Что нового? — отпустил я спутниц, когда мы вышли из радиуса слышимости. Повернул голову к младшей, предлагая начать первой, ибо пришли девочки явно не вместе. Та замялась.

— Все интересуются, будет ли сегодня чего-нибудь? Или опять «в другой раз»?

— «Чего-нибудь»? — Я картинно задумался. — Это зависит от того, чего именно все хотят.

И начал перечислять варианты, какие первые пришли в голову, получив истинное удовольствие от ее покрасневших кончиков ушей. Однако смутить Терезу подобным было невозможно, еле сдерживая смех, она оборвала:

— Хуан, не прикидывайся! Ты знаешь, о чем я!

— Знаю. — Я посерьезнел. — Тереза, что мне во всем не нравится, так это то, что меня ставят перед фактом. Все знают, что я не смогу отказать, тем более, сегодня, и пользуются.

— Хуан, зачем ты так? — надула губки моя младшая комвзвода.

Из груди вырвался вздох. Да уж! Я, конечно, не был против — мне самому нравилось. Нет, честно, я получал от процесса неописуемое удовольствие. Но тот факт, что меня вот уже третий раз подряд не спрашивали, а сообщали, немного довлел.

— А тебя, значит, послали…

— Ну да, узнать во сколько.

— Где, уже решили?

Она пожала плечами.

— Посмотрим, как много нас наберется. Потом и решим.

— И сколько пока набирается?

— Больше сорока. Это те, кого я внесла в рассылку. Плюс, малявки. Малявки будут все, или почти все. Плюс, те, кто пока не определился, но пойдет за компанию. Человек шестьдесят, думаю будет!

— Шестьдесят? — Я присвистнул. Да, это рекорд, позавчера не было и сорока.

— Не считая малявок, — улыбнулась Тереза.

Девчонки из диспетчерской, кстати, единственные, с кем я пока знаком не так, чтобы очень, «удружили», сделали запись одной моей сымпровизированной сказки, которую я рассказывал знакомым девчонкам в режиме трепа, а затем распространили по всему корпусу на добровольных началах. Плюсы от этого были — наши посиделки перестали считать чудачеством, и сложившийся после возвращения из Овьедо сравнительно небольшой круг по интересам вдруг увеличился вдвое, почти до сорока человек.