Виталий Вавикин - Лунный блюз

Тогда Филдс начал говорить и, начав со слов пророка, стал благовествовать Гарри о событиях в Селене. И наступил вечер.

– Посмотри, – сказал Филдс, доставая сосуд с обычной питьевой водой. – Вот вода из центрального водохранилища Селены. Она и тебя сможет изменить.

– Сможет ли она исцелить меня? – спросил Гарри.

– Конечно, – улыбнулся Филдс.

– Я хочу снова быть мужчиной.

– И женщины снова будут любить тебя.

– Тогда что мне мешает излечить то, чем я был болен с детства?

– Ничего. – Филдс открыл сосуд и наполнил стакан Гарри водой. Поезд остановился. – Я сойду здесь, – сказал Филдс. – Но часть меня отныне всегда будет с тобой. И будешь ты нести ее по миру. И отдашь ты ее другим женщинам. И никогда это не закончится.

Гарри кивал, но его разум уже не улавливал смысла услышанных слов. Был лишь только его недуг и лекарство в стакане.

– Клянусь, ради этого я готов был бы продать свою душу, – сказал Гарри.

– Это лишнее, – заверил Филдс, и вышел на пирон.

Морган посмотрел на Эпплтона и снова опустил глаза к лежавшей на его столе бумаге.

– Ты просишь меня подписать это? – спросил он.

– Это как рак, судья, – сказал Эпплтон. – Если не вырезать опухоль целиком, то болезнь рано или поздно вернется.

– И ты хочешь заняться этим сам?

– Я отыщу каждого участника беспорядков. Каждого идиота. И когда я их найду, то закую в кандалы и приведу сюда. Будь то мужчина или женщина, ребенок или старик. Мы должны судить их. Мы должны подать пример остальным. Иначе…

– Я понял, Савл, – остановил его Морган. – Иначе зараза вернется.

– Так точно!

Толстые пальцы сжали шариковую ручку и поставили подпись внизу документа. Губы Эпплтона растянулись в довольной улыбке.

– Я не разочарую вас, судья, – пообещал он.

В жизни все оказалось совсем не так, как в порножурналах. Женское тело было теплым, липким от пота, и Гарри не знал, чего он хочет больше: заняться любовью с этой женщиной или же просто испытать свои новые способности.

– Я стал другим, – шептал он ей в ухо. – И ты станешь другой. Обязательно станешь.

Собственный голос был странным, чужим, но Гарри не беспокоило это. Он кончил, поднялся на ноги и стал одеваться. Женщина лежала на кровати, наблюдая за ним. Нагота не смущала ее. Даже когда Гарри включил свет, она не попыталась прикрыться или сомкнуть раздвинутые ноги, оставляя на виду треугольник прямых рыжих волос, на которых все еще блестели мутно-бледные капли.

– Никогда бы не подумала, что ты на что-то годен, как мужчина, – сказала она.

– Так оно и было, – признался Гарри, застегивая ширинку.

– Но теперь все изменилось.

– Да.

– Почему?

– Что почему, Блэр? – спросил Гарри. Капелька пота скатилась между ее полных веснушчатых грудей с маленькими твердыми сосками.

– Почему ты вернулся в Селену, Гарри?

– Почему? – Он нахмурился. Мысли в голове спутались. Женщина, поезд, Иях, незнакомец…

– Только не говори, что ради меня.

– Нет. – Гарри заставил себя посмотреть на Блэр. – Мы должны остановить Эпплтона, – услышал он свой собственный голос. И Блэр так же, как и Гарри, сказала: «Я знаю». Но голос не принадлежал ей.

Кабинет Френо был закрыт. Охранник долго изучал удостоверение Гарри, затем показал на часы и спросил:

– Вы никогда не спите, что ли?

– Ну, если только по выходным, – сказал Гарри и улыбнулся.

Охранник тяжело вздохнул, отыскал ключ от кабинета Френо, проявил дружелюбие и предложил чашку кофе.

– Это лишнее, – заверил его Гарри. – Но, все равно спасибо.

В кабинете Френо было темно и пахло формальдегидом. Гарри прикрыл за собой дверь, отыскал выключатель на стене. Стеклянная колба с черным веществом стояла на столе Френо. Гарри взял ее, спрятал во внутреннем кармане черного пиджака и вышел из кабинета.

– Так быстро?! – удивился охранник.

– Нужно было лишь кое-что уточнить.

– Уверены, что не хотите кофе?

– Уверен. – Гарри остановился у стеклянных дверей. – Но вот сон, пожалуй, мне сегодня не повредит.

Он вышел на улицу и сел в машину.

– Нашел? – спросила Блэр. Гарри похлопал себя по карману. – Хочу посмотреть.

– Позже.

Черные глаза Блэр вспыхнули на мгновение, но тут же, снова приняли прежнее безразличное выражение.

Эпплтон вошел в кабинет и ногой закрыл за собой дверь.

– Что вы здесь делаете? – спросил он Гарри. – Я же послал вас в Иях. – Эпплтон заметил рыжеволосую женщину на кушетке. – Кто она?

– Агент Харра. – Гарри, не моргая, смотрел на своего начальника.

– Очень странно, что вы не знаете меня, – сказала Блэр.

– Я не обязан знать всех своих агентов.

– Я больше, чем агент. – Блэр поднялась на ноги и подошла к Эпплтону. В ее темных глазах горел огонь.

– Что здесь происходит? – рявкнул Эпплтон.

Он вдруг подумал, что эта рыжая женщина могла быть одной из его любовниц, которые иногда, оставшись одни, сходят с ума и обвиняют в неудачах всех мужчин, перед которыми они раздвигали ноги. Но он не помнил ее. Красивая, дикая, будь она его любовницей, он не забыл бы об этом. Нет. Определенно не забыл бы… Острая боль обожгла его лицо. Тысячи игл впились в глаза, превращая мир в огромный пылающий сгусток света. Блэр выбросила пустую стеклянную колбу. Ударившись о ковер, она звякнула, но не разбилась. Эпплтон упал на колени.

– Больно!

– Почему.

– Очень больно!

– Почему ты преследуешь нас, Савл? – услышала Блэр свой голос.

– Да кто вы такие, черт бы вас побрал?! – простонал Эпплтон.

– Мы те, кто были здесь до тебя, – сказал Гарри.

– И те, кто будет, – сказала Блэр.

Секретарша Эпплтона вошла в кабинет, увидела черное, искаженное болью лицо начальника и попыталась закричать. Рот ее открывался и закрывался, не рождая звуков. Черные, как сам космос, глаза Блэр и Гарри смотрели на нее. И в темноте этой была вся жизнь. Ноги секретарши подогнулись. Она прижалась спиной к двери и медленно сползла по ней на пол.

– Встань, Савл! – велела Блэр Эпплтону. – Встань и иди с нами!

– Я ничего не вижу, – шептал он, поднимаясь на ноги. – Ничего не вижу…

Агент Рик Энин сдал табельное оружие и вошел в кабинет для допросов. Молодая женщина смотрела на него, и в глазах ее не было страха.

– Вам не запугать меня, – сказала она.

Рик ударил ее по лицу. На полных губах выступила алая кровь.

– Расскажи мне обо всех идиотах, которых ты знаешь.

– Нет.

Еще один удар по лицу. Из глаз женщины потекли слезы.

– Я могу сломать тебе нос, изуродовать лицо, – сказал Рик. – Но не стану. Знаешь почему?

– Пошел к черту!

– Потому что ты женщина. – Рик облизнул губы. – Как думаешь, скольких ты сможешь обслужить за ночь? Десять, двадцать, тридцать мужиков? Они будут тебя трахать снова и снова. По двое, по трое сразу.