Татьяна Лыткина - Попутный ветер

Лиэлл покачала головой.

— Я думала, ты уже понял. Ты прав, очень близко. Они были мне больше, чем просто друзьями, они были моей семьей. А почему ты подумал об этом сейчас?

— Запоздалый приступ ревности, — усмехнулся он. — Просто мне показалось, что этот Майк как-то уж излишне пристально за тобой наблюдает. Я и подумал — не было ли у вас с ним в прошлом особо близкого знакомства, и теперь в нем что-то всколыхнуло твое появление? Помнишь, что я говорил о лечении амнезии на Земле?

— Помню, — неожиданно тоскливо ответила Лиэлл. — Но у нас с Ми… с Майком никогда не было особо близких отношений. Он был моим другом. Наверное, самым близким из всех остальных. Но не больше. Он вряд ли даже тогда догадывался, насколько он мне близок. Тем более — сейчас. Нет, это что-то другое, вот увидишь.

Тем временем, Колтейк закончил играть, оставил гитару у стены и подошел к их столику.

— Прошу прощения, госпожа посол, ваше предложение все еще в силе? — с легким галантным поклоном спросил он.

— Разумеется, присаживайтесь, — улыбнулась Лиэлл. Майкл Колтейк опустился в заранее доставленное «затейником» кресло. В ответ на предложенный Фрэнком бокал вина отрицательно качнул головой.

— Прошу прощения, но я не пью вино и вообще алкоголь.

— Будьте добры, — моментально отреагировала Лиэлл, — принесите апельсиновый сок!

Пока сок не был доставлен, Колтейк изумленно смотрел на соэллианку и, принимая бокал с соком из рук официанта, только и спросил:

— Откуда вы знаете?

— Просто предположила, — пожала плечами Лиэлл.

Некоторое время на палубе царило молчание. Ардорини молчал потому, что обещал не встревать, Колтейк терпеливо ждал, когда заговорит Лиэлл, а она просто молча смотрела на проплывающие мимо берега — зеленые травы, ухоженные деревья, белые здания.

Когда же все трое практически опустошили свои бокалы, соэллианка, наконец, оторвалась от созерцания окружающего их пейзажа.

— Мистер Колтейк, вы хорошо играете, — неожиданно улыбнулась она. — Ваша музыка вернула меня туда, куда я давно не возвращалась. Спасибо.

— Я счастлив, что смог доставить вам радость, госпожа Лиэлл, — с ответной улыбкой склонил голову Майк. — Никогда не думал, что смогу встретиться с вами вот так, в спокойной обстановке. А уж тем более не представлял, что когда-нибудь смогу поговорить. Мне давно кажется, что мы тогда были неправы в том, как быстро улетели из Невадского Космопорта.

Фрэнк усмехнулся. Занятный человек. Так сразу, еще не поинтересовавшись, зачем посол его подозвала, не убедившись, что она понимает, кто он такой, взять быка за рога.

— Когда — тогда? — поинтересовалась Лиэлл, протягивая пустой бокал.

Ардорини молча наполнил бокал и ей, и себе, поймал ее благодарную улыбку, кивнул в ответ.

— Ведь вы хотели встретиться с нами после нашего приземления? — полувопросительно сказал Майк.

— Я хотела, — после недолгой паузы ответила соэллианка. — Мне казалось, что я могла бы…

— Никто не мог бы, — мягко прервал ее Колтейк. — Вы обиделись тогда?

— Да нет. Я расстроилась, — покачала она головой. — Я — не никто и не кто попало.

— Все-таки обиделись, — констатировал Майк. — Но вы же понимаете, что для нас все тогда было шоком. Да, мы все испытывали чувство благодарности, и вы очень удивили нас. После того, как мы ступили на поверхность Титана, только ленивый не сообщил нам по секрету, что нас дальше этого карантинного пункта и не пустят, — он усмехнулся. — Мы же были как дети — как только запретили, сразу стало понятно, что именно это, запретное, и есть самое необходимое в этой жизни.

Лиэлл сдержанно улыбнулась. Фрэнк видел, что она слушает очень внимательно и серьезно, настолько серьезно, что никакими шутками ее не пробьешь. Пока что он понимал в разговоре все. Это было приятно. По сравнению с прошлыми немного сюрреалистичными ситуациями с членами экипажа «Эвридики», эта встреча была совсем иной. Колтейк воспринимался вполне нормальным взрослым человеком. Не зная его истории, не слыша его странноватой и непривычной манеры игры на древнем инструменте, его было бы не отличить от любого другого человека Земли. И Лиэлл, похоже, относилась к нему не так, как к Коулсу или Челлту. Фрэнк все больше уверялся в правильности своего вывода — Майкл Колтейк триста лет назад значил для нее намного больше, чем просто друг. И сейчас тоже.

— Вы тогда так хорошо сказали на этом заседании, мы были потрясены. И не мы одни. Я вами восхищен. Наверняка у вас было много неприятностей из-за этой речи?

— Скорее, из-за ее результатов, — кивнула Лиэлл. — Я слишком хорошо убеждаю. Если бы члены комиссии не прониклись моей речью, и вас не пустили бы на Землю, то общественное мнение меня выставило бы эдакой гуманисткой, заботящейся о людях. В таких случаях, задним числом — отчего же не продемонстрировать, что они все тоже гуманны и заботятся о каждом гражданине. А комиссия взяла и согласилась со мной. И общественность тут же в один голос обвинила меня во всех грехах, от поощрения роста преступности на планете до шпионажа в пользу Сьенны. Они испугались.

Фрэнк нахмурился. Он знал, конечно, что поступок Лиэлл вызвал неоднозначную реакцию, но ему не приходило в голову, что все было так серьезно.

— Я ничего об этом не слышал, — заметил он.

— Фрэнк, об этом не писали в прессе и не говорили в передачах ГТВ, — пожала плечами Лиэлл. — Об этом кричали на закрытых заседаниях Совета Безопасности, куда тебя не пускали, шептались и возмущались в узких кругах. Соэллиан не принято критиковать на всю Галактику. Мы большие и страшные, — усмехнулась она. — Но по углам пошуметь можно. Ничего страшного, все само улеглось, — она положила свою белую ладошку на руку Фрэнка, предупреждая его гневную тираду.

— Я все равно не смотрю голографию, — только и буркнул он. Он, и правда, не любил телевидение.

— Зачем вам это нужно, Лиэлл? — Колтейк, отставляя бокал, задал уже надоевший Лиэлл, но вполне закономерный вопрос.

Ардорини почувствовал, как напряглась ее рука, и она тут же сняла свои прохладные пальцы с его запястья. Фрэнку не очень понравились интонации в голосе гитариста. Он из восхищенного и благодарного интеллигента как-то неуловимо быстро превратился в серьезного инспектора внутреннего отдела Совета Безопасности. Появилось неприятное ощущение, будто Майк подозревает Лиэлл в чем-то нехорошем. — С тех пор я многое понял в этом мире, — продолжал все тем же непонятным голосом Колтейк. — Например, то, что вы являетесь послом Империи уже достаточно давно.

— Триста лет, — кивнула Лиэлл, а Фрэнк вдруг заметил в ее глазах странно знакомый блеск. Да она наслаждается этим разговором, вдруг понял он. Так же блестели ее глаза во время их прогулок по Москве, когда она не вспоминала о своих проблемах.