Сергей Спящий - Солнце в две трети неба

Это были Ирины слова, сказанные когда-то, и она кивнула, принимая их обратно.
Бонделей шевельнулся. Конструкты по-своему грациозны. Это грация механизма, а не животного. Точный расчёт. Ни одного лишнего движения. Максимизированная эффективность.

Вместо того, чтобы выдать утвердительный вопрос, робот замер, потом сказал: –Люди задают риторические вопросы. Зачем?
Видимо он всё ещё находился в контексте разговора «что думаешь».

Робот и человек вышли в коридор. Пара мелких конструктов замеченных Ирой по пути сюда торопились обратно. Человек не мог уловить мгновенный обмен сообщениями через информационное поле города. Подпрыгнув, конструкты перескочили на стены, оттуда на потолок и побежали по нему, ловко цепляясь за специально сделанные для этого выступы. Бонделей величественно и гордо (как показалось Ире) застыл посередине коридора. Хмыкнув, девушка покачала головой.

Она попыталась придать лицу невинное выражение.

Довольно улыбаясь, кибернетик свернула за угол и там, не выдержав, расхохоталась.

Отключив приём входящих сообщений и звонков, если они не имели пометки «важное» и «сверхважное», Ира поспешила скрыться с места преступления. Так Саше и надо. То ревностно следит за соблюдением правил, то сама нарушает. Пусть выберет что-нибудь одно!

Древний конструкт молчал.

Ира погладила бок робота. Бонделей возвышался над ней на треть корпуса.

Первый обогатительный комплекс. Древнее здание. Массивные ворота открываются, в распахивающуюся щель сыпется каменная крошка. Немного, едва ли наберётся две горсти, может быть три. Пара мобилей терпеливо ждёт, пока подземные ворота раскроются. Мобили класса «солнечный зайчик» идеально подходящие для исследования территории или для быстрой доставки к месту назначения нескольких пассажиров.
Ворота раскрываются. Тень съёживается у стенок шлюза. Столб света практически материален. Бьёт в пол, испаряет грязь и налёт на теплоизоляционном покрытии пола. Видимый не глазами, но чуткими приборами, дымок взвивается и тут же пропадает. Всё, что можно было испарить или сжечь, свет сжёг и испарил.
Мобили один за другим въезжают по наклонному полу вглубь холма. Ворота начинают закрываться, истончая столб света. Яркий столб сжимается в ниточку, не толще спирали в электролампочке. Мгновение, пропадает и она. Секунда темноты пока скафандры подключаются к информационному полю первого обогатительного. Мир становится ясным, чётким и интерактивным. Достаточно сосредоточить внимание на каком-то предмете как искусственный мозг промышленного комплекса выдаёт развёрнутую справку.
Тройная теплоизоляция. Сейчас они в первом шлюз. Потом второй. Там, среди десятка других, оставляют мобили, ставят на подзарядку и выходят. Пройдя третий и последний шлюз, снимают скафандры. Там стоит кадка с заморенной карликовой пальмой. Листья у пальмы смотрят кончиками в пол, а весь вид в целом вызывает желание добить, чтобы не мучилась. Рядом малый автоповар с богатой коллекцией холодных, освежающих напитков. Скафандры высшей защиты поддерживают внутри комфортную температуру, но чисто психологически, человеку, возвращающемуся из мира палящего солнца снаружи, хочется попить холодненького. Прибывшие собираются вокруг автоповара. По очереди пьют, выбрасывая использованные одноразовые стаканы в утилизатор. Всего их пять человек и ещё двое встречающих.

Пока длился обмен приветствиями, Ира огляделась. Она помнила это место совсем другим. Тогда оно было неуютным и не подходящим для жизни из-за нарушенной теплоизоляции. Тогда комплекс был без энергии, мёртвым и опасным. Осколок древнего мира, потерянный и найденный. Ира помнила, как трепетало сердце, когда она входила сюда впервые. Заброшенный комплекс виделся хранилищем секретов и тайн. Он таким и оказался. Теперь, когда все его тайны раскрыты, а построенный предками комплекс верой и правдой служит потомкам своих создателей, можно, оглядываясь назад, подтвердить: секреты и тайны были здесь, но теперь их больше нет.
Сейчас комплекс совсем другой. Заново проложены энерговоды, практически вся инфраструктура создана заново. Даже внешние двери первого шлюза и те заменили, оставив фактически только стены и восстановленную теплоизоляционную защиту. Если пройти дальше, в цеха, где производится трансмутация добываемого в шахтах энергнума, там можно отыскать частичку старого комплекса времён древних. Или ещё дальше – в гигантские складские помещения. Там люди практически ничего не меняли. Можно прикоснуться ладонью к стенам построенными предками, вернее механизмами под их управлением.
Встречающие повели их в выделенные жилые ячейки, где они временно будут жить, пока не закончат здесь свои дела и не вернутся в первый и единственный на меркурии город. Подняв глаза, Ира наткнулась на статую Константина Григорьевича Симоненко. Древний инженер, вместе с товарищами, брошенный корпорацией на смерть в рукотворных каменных пещерах меркурия, приветствовал входящих, протягивая руку с открытой ладонью. Человек, благодаря которому сверхдальняя экспедиция к далёким звёздам отправится на пятнадцать лет раньше. Ни один унесённый волной истории король, ни одно мифическое божество не сделало и не могло сделать сравнимого по ценности подарка. Кроме, может быть, того отчаянного бога именем которого назван возвращающийся с Земли на Меркурий корабль.
Статуя сделана из сверхпрочного композита способного остаться целым в эпицентре ядерного взрыва. Из тени за спиной инженера выступают лица одиннадцати других, брошенных корпорацией на смерть. Они и умерли. Один за другим. Симоненко держался дольше остальных, до самого конца сохраняя веру в величие и свет человеческого разума. Брошенные на меркурии инженеры погибли, но остались вечно жить в памяти людей. Их имена известны миллионам. А кто, кроме профессиональных историков, знает сегодня имена последних директоров корпорации?
Само по себе так получилось, что они на миг замерли перед статуей инженера Симоненко. Никто не произнёс ни слова. Константин Григорьевич протягивал руку людям из будущего, увидеть которое он так и не сумел.