Ольга Ларионова - Чакра Кентавра (трилогия)

Она раздвинула пальцы, прикрывающие глазки ее змеек, и огляделась. Да, это был подземный дворец. Небольшой стол, застеленный роскошной скатертью, бесчисленные висячие и стоячие полки с посудой, бутылками и книгами, прикрытые створками сверкающих стекол самых нежных оттенков. Низкий диван, ковер над которым увешан драгоценным и, судя по знакам на чехлах, магическим оружием. В другой раз ее рука сама потянулась бы к такому вот золоченому эфесу, но сейчас принцесса решительно отвернулась от любимых игрушек юности и заглянула под стрельчатую арочку.

Спальня. Еще богаче, чем эта гостиная. Нет, не то. Белая гладкая дверь — почему‑то ее притягивали именно закрытые двери. Туда. Свет еще ослепительнее, но уже не солнечного, а какого‑то безжалостно пронизывающего, лунного оттенка. Голубоватые степы, необъятная черная ванна, снова полочки, флаконы, кувшины… Стараясь двигаться как можно осторожнее, чтобы неловким движением не смести на пол эту хрупкую утварь, она развернулась к высокой, в человеческий рост, чеканной раме — и отшатнулась.

Потому что навстречу ей таким же образом обернулась нелепая темная фигура, плохо различимая даже в ослепительном свете. Мона Сэниа поднесла руку к поясу, где всегда находился маленький кинжал, — некто повторил ее движение. Она бесстрашно шагнула вперед — узкое смуглое лицо с низко надетой короной стремительно приблизилось и замерло, приобретая твердые очертания.

Она поняла: это диковинка дальних планет, запрещенная на Джаспере, — зеркало!

Значит, это странное лицо, которое она помнила по зыбким отражениям в стоячей воде, — это она?..

Нет, это была не она. Во всяком случае, никто не смог бы сейчас назвать женщину, замершую перед ней в холодной плоской реальности, той прекрасной принцессой, которой поклонялась вся молодежь Джаспера. Спутанные волосы, подхваченные на макушке какой‑то тряпкой, сухие морщины, бегущие вниз от уголков рта, но главное — затекший шрам на лбу, окруженный бледными мертвенными кольцами, лиловый прочерк когтей на правой щеке и лишайное пятно, сползающее с губы.

Эта женщина была безобразна.

Мона Сэниа отшатнулась, неловко нашаривая рукой свободное пространство для спасительного шага, согнулась, чтобы снова не упасть на спину, и ринулась в ничто .

…Три фехтующие пары, замершие при ее появлении. Эрм со своим крэгом на коленях. Больше никого. Нет, вдали, под раскидистым деревом, экс–командор. Похоже, хохочет, задрав голову и воздев руки. На нижнем суку два белесых пятна… не разобрать… громадная птица, прячущаяся в листве… светлая согнувшаяся фигурка пытается дотянуться до своей питомицы, но срывается, падает прямо в подставленные руки, и ее Юрг, благородный эрл, кружится, кружится, кружится с этим хрупким полудетским телом в своих объятиях…

Синица в руках.

— Дружина моя! — Голос чужой, срывающийся в хрип. — медовый туман !

Она сделала три глубоких вздоха, выравнивая дыхание. Почему‑то корабль сильно качнуло — она испугалась, что они сели прямо на дверцу люка. Но нет, сейчас мак стоял прямо.

— Давай‑ка не мешкать, — сказала она Кукушонку, снимая свой драгоценный обруч и оставляя его в ногах у Юха–ни, который даже не проснулся при перелете в другой мир. — Выходим с оружием!

Настороженно пригибающиеся фигуры в полускафандрах попрыгали на каменистую почву.

— Доставать коробки? — спросил нетерпеливый Ких.

— Нет. Сперва ищем вход в подземелье.

Никто не захватил фонаря, и напрасно — желтый, а скорее даже горчичный туман проносился по ущелью, скрывая его стены, но по приглушенности звуков можно было догадаться, что этот естественный проход между двумя горными хребтами неширок. Ветер с ледяным посвистом отрывал от охристой облачной массы сгустки поплотнее, вытягивая их в протяженные языки, нацеленные на невидимое, но определенно заходящее солнце; совершенно непредсказуемо эти языки сворачивались в маленькие смерчи, которые, расширяясь кверху гудящей воронкой, сливались с низкими тучами, втягиваясь в них.

Раза два в просвете между этими крутящимися столбами все‑таки проглянуло вечернее светило — рыжее, воспаленное; казалось, оно было чрезвычайно раздражено тем, что, Уходя на ночной покой, ему приходится оставлять в этом Ущелье такой непорядок.

— Солнце садится, — констатировал Сорк почему‑то удивленным тоном. Было похоже, что он сам еще не понял, что же такое его настораживает.

— Ну так ищите же! — крикнула принцесса. — И до последней возможности — не стрелять…

Подгонять дружинников было излишне — они и так метались в клубах тумана, то исчезая, то появляясь снова. Они были слишком опытны, чтобы разбиться о скалу даже в недальнем прыжке через ничто , и все‑таки у моны Сэниа тревожно заныло сердце. Один Сорк как столб застыл возле корабля.

— В чем дело? — отрывисто спросила она. — Почему ты медлишь? Каждый человек дорог!

— Солнце садится… — Казалось, он не может ухватить кончик какой‑то мысли.

— Да, да, скоро совсем стемнеет!

— Солнце садится, — уже совсем другим тоном проговорил Сорк. — Мы не должны были его вообще видеть. Ущелье Медового Тумана тянется с севера на юг.

Несмотря на цепенящий холод, мона Сэниа почувствовала, что ее бросило в жар. В висках застучало. Нет. Нет.

— Ты хочешь сказать, что это совсем другое место? — спросила она шепотом, словно опасаясь, что их услышат другие. — Этого не может быть. Крэги дали слово, а оно нерушимо. Они не могли перенести нас по своему произволу… Вспомни, Сорк, перед прыжком в ничто ты представил себе именно это место?

— Да, принцесса. Ровное каменистое дно, желтый туман, скрывающий степы. Вечер.

— Почему — вечер?

— Не знаю… В первый миг все было как‑то неопределенно, но потом в голове вдруг прояснилось, и я увидел все окружающее так четко, словно я уже был здесь. Затем мы сюда и перенеслись.

— И все‑таки этого не может быть… Поищем еще — до захода солнца, тем более что нас пока не обнаружили. Я боялась, что в первую же минуту наши крэги передадут всем своим собратьям, что мы вернулись на Джаспер, а те уж как‑нибудь поставят об этом в известность хотя бы мою семью.

— Принцесса, если позволишь сказать…

— Говори, Сорк, ты подмечаешь всегда то, что ускользает от внимания остальных.

— Мне кажется, это не просто туман… Это золотой туман. Он, как и любое золото, не пропускает никаких сигналов, и крэги просто не могли никому о нас рассказать.

— Тогда мы еще некоторое время в безопасности… Хотя зачем крэгам отправлять нас туда, где они сами оказались в ловушке? И потом, если туман — золотой, то как же мы с нашим кораблем пробились сквозь него? Перелет через золото невозможен.