Василий Воронков - Лидия

"Лучше просто не думать об этом. Если начнётся война, то это уничтожит всё то, ради чего мы боролись. Звёзды уже никогда не будут прежними". (Нравится шести пользователям, не нравится одному пользователю).

"С нынешними технологиями весь наш мир может быть уничтожен за считанные секунды. Я не представляю, как кто-то может допустить подобное. В какое время мы живём! Нам надо было родиться лет на сто раньше". (Нравится одному пользователю, не нравится одному пользователю).

"Я не думаю, что действительно начнётся война — это слишком безумно даже для скверной фантастики. По крайней мере, я надеюсь на это. Я тоже не уверена, что человечество переживёт первую космическую войну. Нет и не может быть никаких причин, чтобы оправдать такие риски". (Нравится трём пользователям).

"Я согласен. Будем надеяться на лучшее". (Нравится одному пользователю).

"В любом случае, что бы сейчас ни произошло, когда мы закончим институт, мир будет совершенно другим". (Нравится одному пользователю, не нравится одному пользователю).

Я решился заговорить с Лидой лишь две недели спустя, ограничиваясь до этого комментариями в её соцветии. Отвечала она всегда охотно, однако, когда я читал её ответы, у меня возникало странное чувство, что писала она в действительности вовсе не мне. Лида не обращалась ко мне напрямую, не называла меня по имени и как будто скандировала какие-то вызубренные лозунги, наслаждаясь вниманием молчаливых слушателей, подписанных на её ленту. Это общение в соцветии — о кризисе на Венере и проектах космических войн, об экзаменах, о факультативных лекциях — вовсе не сделало нас ближе. Мне даже казалось, что Лида находится где-то далеко, за миллионы миль от меня. Но она была рядом — я сталкивался с ней в коридоре, на лекциях, даже в сквере у главного корпуса, и каждый раз лишь смущённо улыбался, приветствуя её неуверенным кивком головы.

Сессия подходила к концу, оставался последний экзамен, и впереди были длинные каникулы.

Я понимал, что тянуть больше нельзя и тщательно репетировал нашу первую беседу. В моих фантазиях всё было непринуждённо и просто — я здоровался с ней, улыбался, а потом как бы невзначай спрашивал об экзаменах и, внимательно выслушав ответ, начинал рассказывать наполовину выдуманную историю о том, как сдавал математический анализ, к которому готовился неделю напролёт и не успел вызубрить лишь одну-единственную тему, выпавшую мне по злосчастному совпадению на экзамене; затем я плавно переходил к вопросам, которые обсуждал с ней в соцветии, по моей задумке она спрашивала меня, почему я сам ничего не пишу на своей страничке, а я отвечал, улыбаясь, что предпочитаю живое общение — и приглашал выпить по чашечке кофе в институтское кафе.

Всё было просто — и в то же время так невероятно сложно.

В реальной жизни она всегда была занята — торопилась куда-то, поглядывая на свои ювелирные часы, болтала о чём-то с подругой, читала новостную ленту в суазоре, сидя на скамейке в сквере и сосредоточенно хмуря лоб. Смелости вмешаться в чужой разговор, задержать её на пару минут или отвлечь от чтения у меня никогда не хватало.

Я подошёл к ней в институтской столовой после экзамена по логике, где она сидела одна, мечтательно подпирая рукой подбородок и глядя в окно, на высотное здание главного корпуса, похожее на сталагмит идеально правильной формы. Полуденное солнце светило ей в глаза, и она мило щурилась, но при этом не отводила взгляд. Перед ней, на тарелке, остывал пережаренный лосось.

— Привет! — сказал я, остановившись у стола с подносом.

Руки мои дрожали, и по компоту в прозрачном стакане расходились судорожные волны. К счастью, Лида этого не заметила — или просто не показала, что замечает. Она неторопливо, как бы нехотя отвлеклась от солнечного вида, посмотрела на меня и улыбнулась, ничего не сказав в ответ.

— А где твоя подруга? — спросил я первое, что пришло мне в голову.

— Домой поехала, — сказала Лида. — Как-то у неё не очень настроение сейчас, аппетита не было.

— Не сдала?

Лида вздохнула.

— А ты как? Я тебя не видел. Наверное, ты ещё до меня…

Поднос в моих руках стал заметно подрагивать, и компот расплескался, тут же впитавшись в подложенную под стакан салфетку — красные, влажные пятна, по цвету неотличимые от крови.

— Ты садись, если хочешь, — сказала Лида, показав рукой на пустой стул напротив. — Тут не занято. — И посмотрела на меня уже без напускного добродушия, с какой-то хитринкой.

— Спасибо, — сказал я и с облегчением поставил поднос на стол.

— Аня не сдала, да, — сказала Лида и недовольно взглянула на свой нетронутый лосось. — Этот наш логик — полный козёл, — добавила она, втыкая вилку в филе. — Половину курса завалил, придирался ко всяким мелочам. Мне повезло на самом деле…

— Мне тоже, — подхватил я.

— Ну, мне просто билет удачный попался — я эту тему знаю, сама ей интересовалась…

Лида разрезала филе на мелкие куски и перемешала с овощным гарниром, превратив блюдо в некое подобие горячего — вернее, остывающего — салата.

— Что за билет? — спросил я.

— Формы мышления, — сказала Лида. — А у тебя что?

— У меня это… — пробормотал я, вспоминая. — Анализ, синтез и всё такое прочее.

— Формирование понятий? — уточнила Лида.

— Ну, да. Знал средне, честно говоря. Но как-то вытянул. По крайней мере, хоть пересдачи не будет.

— Вот он козёл, — повторила Лида и насадила на вилку маленький, обожжённый по краям кусочек лосося.

— А что было у Ани?

— Я не знаю. Она в таком состоянии была, я её вообще никогда такой не видела. В общем не до расспросов было… — Лида вновь стала перемешивать куски лосося с гарниром, есть ей явно не хотелось. — А где твой друг, кстати? Ну, с которым ты всё время…

— Витя? — уточнил я. — Он мне сказал, что явится под конец. Ну, он считает, что так сдать проще. Под конец уже, когда препод устаёт.

— Разумно, — улыбнулась Лида и качнула головой, сощурившись от солнечного света; в её глазах заблестели искорки. — Надо будет в следующий раз попробовать. А чего сам не стал?

— Ну, я хотел тоже в конце пойти, — сказал я. — Но потом… не знаю… Надо было, наверное, как Витя, в самом конце и приходить, а то торчать в коридоре и ждать просто невыносимо.

— Понимаю, — сказала Лида.

Мы замолчали. Лида нетороплива ела свой салат, а я потягивал приторный компот, чувствуя, что меня начинает мутить от еды.

— Тем не менее нас можно поздравить, — сказал я.

— Ага, — согласилась Лида.

— Куда поедешь на каникулах?

— Никуда. У меня есть… — Лида поморщилась. — В общем, есть разные дела. Останусь в Москве. А ты?

— У меня тоже примерно так же, — сказал я и зачем-то добавил: — К тому же мать у меня болеет, надолго оставлять её одну не хотелось бы.