Василий Воронков - Замерзающий остров

Паром отменили.

Она узнала об этом вчера – спустя час после того, как поселилась в номере. Управляющий произнёс длинную путаную речь, которую заменили бы два слова. На материке приняли сложное решение, паромное сообщение приостановлено, никто не мог предугадать, неожиданные обстоятельства, признаки шторма…

Дальше Алиса не слушала.

После слов «сообщение приостановлено» она почувствовала себя смертельно больной, спрятавшейся от нормальных людей на маленьком бетонном острове. А ещё она подумала тогда – какая странная фраза, «признаки шторма» – и представила в стылом небе сияние наподобие северного, только ещё более холодное.

Ветер с утра действительно был пронизывающим.

Паром отменили, и после этого во всей гостинице отрубилась связь. Дозвониться Алиса не успела; в трубке слышался гул ураганного ветра, приближающегося к острову. Они разминулись, и он собирался приехать сегодня, опоздав на встречу на несколько часов, которые теперь, по чей-то безжалостной прихоти, превратились в вереницу пустых одиноких дней.

Но утром Алиса всё равно пришла к пирсу.

Насквозь синяя, как в облачные сумерки, пристань была пуста. Выцветшие от старости скамейки навязчиво напоминали о том, что здесь никого нет. Длинный пирс, похожий на недостроенный мост через океан, невольно заставлял думать о расстоянии, которое их разделяет. Фонарям не полагалось гореть днём. Всё вокруг поблекло, словно умерло, и Алиса чувствовала, как из-за туманного горизонта приближается темнота.

Она вздохнула и обняла себя за плечи.

Было холодно. Стоило вернуться, пока не поднялся ослабший в преддверии ненастья ветер, но она продолжала смотреть в океан. Казалось, что где-то далеко-далеко, через непонятные морские расстояния, в которых она путалась всё время, есть какое-то движение – смутное, ещё неоформленное, точно причудливый оптический эффект, возникающий из-за преломления света.

– Я жду тебя, – прошептала Алиса.

Она спустилась к пирсу и стала медленно уходить в океан. Волны, пока ещё лёгкие, напоминали рябь от брошенного камня, но вода была непрозрачной и тёмной, без единого отражения. Остров и правда превратился в корабль, который медленное, но настойчивое течение уносит всё дальше от материка.

Алиса вздрогнула – за спиной прокричала чайка.

Она не одна. И остров не движется. Это ненастный сумрак обманывает уставшие глаза.

Ветер резко поднялся и, растрепав волосы, понёсся вглубь острова, пробиваясь сквозь кроны пальм, расставленных вдоль аллеи в каменных кадках. Алиса подняла голову, как будто и правда ожидала увидеть в небе синие переливы света, холодное северное сияние – но ничего не было.

На остров спускалась темнота.

Гостиница походила на заброшенный музей. Восемь этажей основного корпуса и высокая пристройка, напоминающая бессмысленный маяк, указывали на то, что в былые времена остров наводняли туристы. Огромные холлы, двухъярусный ресторан, бар, куда вмещалась добрая треть постояльцев – сегодня Алиса даже не могла представить, что всё здесь бывает заполнено людьми, все столики в ресторане заняты, у регистратуры вытягивается нетерпеливая очередь, а в баре не смолкает болтовня. Она привыкла к тому, что видела сейчас – к пустоте.

В атриуме на первом этаже не оказалось никого, кроме управляющего – да и тот, приметив Алису, взволнованно засуетился, словно прогулки по острову перед штормом запрещались правилами гостиницы. Он хотел что-то сказать – Алиса заметила его напряжённый взгляд, – но передумал и лишь приветственно улыбнулся. Алиса коротко кивнула в ответ и пошла вглубь атриума – мимо старого дивана и карликовой пальмы, мимо стойки регистратуры и вереницы не слишком уместных стеклянных торшеров, которые поставили здесь, потому что по вечерам не хватало света, – как вдруг услышала его гнусавый голос:

– Ну и погодка сегодня, не правда ли?

Алиса замешкалась на секунду, думая, стоит ли отвечать – да и ждут ли вообще люди ответа, задавая такие вопросы, – но всё же обернулась.

– Да, – сказала она. – Было холоднее, чем я думала.

– Но дождь ещё не идёт? – Управляющий произнёс это утвердительным тоном, как если бы и сам понимал бессмысленность их разговора.

– Не идёт, – сказала Алиса.

– Что ж, будем надеяться, что всё это скоро закончится. Эти синоптики…

Управляющий улыбнулся. Его напомаженные волосы лоснились в свете торшеров.

– Быть может, – проговорила Алиса, – быть может, если шторм всё-таки не начнётся, то и новый паром прибудет пораньше?

– Будем надеяться! – Управляющий так усердно закивал головой, что несколько прядей в его причёске соскользнули на лоб. – Будем надеяться! Не исключено, что вся эта история окажется глупым недоразумением. Ну знаете, вроде канцелярской ошибки. Задерживать паром на столько дней – да где это видано?

– Но связи с материком пока нет?

– Мы работаем над этим! – Управляющий брызнул слюной. – Тут, уверяю вас, вопрос считанных часов, но уж никак не дней!

– Дело в том, что мне должны позвонить…

– Я прекрасно понимаю!

Управляющий отвечал с такой нервной поспешностью, как будто боялся, что Алиса может спросить или вспомнить о чём-то таком, о чём вспоминать не стоит. И всё мигом обнажится. Тщательно сотканная иллюзия разрушится, разойдётся по швам, точно надорванная вуаль – сгинет гостиница, остров, меланхоличная синева дневных сумерек, и он сам, пронзив Алису предсмертным взглядом, растает, как видение. Останется лишь пустота.

– Я прекрасно, прекрасно понимаю! Но сейчас даже радио не ловит совсем. Здесь, правда, и раньше очень плохо ловило радио, почти не ловило, но что-то всё-таки пробивалось, просачивалось сквозь все эти помехи – отдельные станции, какая-нибудь подпорченная посторонними шумами музыка, чьи-то рваные голоса, но сейчас – ничего, совсем ничего, пустота. Тут, я думаю, проблема общая. Все эти, так сказать, атмосферные явления. Я, признаться, не специалист, совсем не специалист. Но, поверьте, связь – это наш главнейший приоритет сейчас! Так что совершенно не стоит об этом беспокоиться! Над этим уже работают наши лучшие…

– Хорошо. – Алиса силилась улыбнуться.

– Кстати, – управляющий хитро прищурился, – сегодня у нас на вечер большие планы. Постараемся поднять вам настроение, а то…

Но Алиса уже не слушала. Она попрощалась и пошла дальше. Свет торшеров потускнел, солнце за высокими окнами окончательно скрылось в пасмурной синеве, и в атриум спустились тени.

Бар.

Алиса остановилась.

Полки с напитками были задёрнуты манерными шторками, на столах лежали перевёрнутые вверх ногами стулья, в тусклом воздухе витала пыль, от которой, видимо, и пытались защитить концертный рояль, задрапировав его простынёй, как мебель во время переезда. После пронзительного холода и застилающей глаза синевы Алисе хотелось выпить – коньяка или горячительного коктейля, – но бар по здешним правилам открывался в пять. Оставалось только вернуться в номер.