Денис Кащеев - Варвар

В гибель Шторра Петра не верила. Не верила, и все. Не мог он погибнуть. Она чувствовала это. Не мог.

Перевернув страницу, девушка взглянула на заложенную между листов книги фотографию. На ней была изображена вся их пятерка. Ричард, Луис, Винсент и они с Кримом. Хорст Мэрфи сделал этот снимок после их зачисления на «Викинг». В госпитале фотография стояла у нее возле кровати, и это была единственная вещь, которую она успела схватить во время внезапной эвакуации. Рамку пришлось бросить, поэтому снимок немного помялся. Но это не имело значения.

Елена Буш подошла почти неслышно, так что Петра заметила ее лишь в самый последний момент. Лопес торопливо захлопнула книгу.

– Учишь? – спросила любимая ученица, а в последнее время – главная помощница Силке Шульц.

– Угу, – буркнула Петра. Елена ей не нравилась. Не чем-то конкретно, а как-то в общем, иррационально.

– Ну-ну, давай, – то ли в шутку, то ли всерьез подбодрила Буш. – В наше дикое время женихи ценят в невесте начитанность.

– Какие там женихи… – махнула рукой Петра.

– Как это какие? Ты что, ничего не слышала?

– А что я должна была слышать? – насторожилась Лопес.

– Силке проанализировала генотип каждого из нас и подобрала всем пары.

– Как это – подобрала пары?

– Очень просто. С точки зрения идеального сочетания на генном уровне. Мне вот, к примеру, Бруно достался. А что, он веселый!

– А мне?

– Тебе, кажется, Фрэнк. Хотя нет, Фрэнка Силке себе приберегла. Тебе, вроде, Томаш определен.

– Сикорски?

– У нас что, есть еще какой-нибудь?

Сорокапятилетний Томаш Сикорски был на базе техником на электростанции. Во время взрыва ему сильно опалило лицо, превратив его в один сплошной ожог. Тот уже немного зажил, но Томаш продолжал носить повязку, стесняясь своего вида.

– Шучу! – усмехнулась Елена, глядя на гримасу ужаса, отразившуюся на лице Петры. – Валентин у тебя.

Валентин О’Нил служил на «Викинге» помощником кока, был ранен во время аварии на электростанции, но в настоящее время уже вполне оправился.

– По мне, так никакой разницы, – бросила Лопес. – Они оба мне равно безразличны.

– Не скажи, – подмигнула ей собеседница. – Валька-то у нас красавчик, не то что бедняга Томаш.

– Ну, так и бери его себе, – отмахнулась Петра.

– Да я бы с радостью, – заметила Буш. – Но у меня теперь Бруно. Не втроем же нам жить! – она звонко засмеялась собственной шутке.

– Можете хоть вчетвером, мне-то что, – заявила Лопес.

– А то тебе, что судьба твоя теперь просчитана. И быть тебе с Валькой. Дура, счастья своего не понимаешь! Силке сказала…

– Да катись ты вместе со своей Силке знаешь куда? – взорвалась Петра.

– Но-но, не так грубо. Я же тебе только добра желаю, глупая.

– Со своим добром я сама разберусь, – отрезала Лопес.

– Ну что ж, разбирайся. Я так и скажу Силке.

– Катись, – процедила Петра.

Пожав плечами, Буш удалилась восвояси.

– Так ты говоришь, есть недовольные? – спросила Силке.

– Да, есть, – кивнула Елена Буш.

Они сидели на втором этаже здания мэрии. Из открытого окна открывался вид на поселок. Шульц задумчиво рассматривала ровный ряд жилых модулей, выстроившихся на берегу. Ее помощницу пейзажи не интересовали.

– И кто же это? – поинтересовалась Силке.

– Во-первых, мужики, кому не досталось пары. Игорь и Билл.

– А Сикорски? – уточнила Шульц.

– С ним я мало общаюсь, – призналась Елена. – Если он чем-то и недоволен, я об этом ничего не знаю.

– Хорошо, – кивнула Силке. – Кто еще?

– Анна что-то капризничает… Ну и, разумеется, Петра. С последней вообще беда.

– Да, это крепкий орешек, – усмехнулась Шульц. – Итого четверо. Плохо.

– Почему же плохо? – спросила Буш. – Четверо из пятнадцати. Что они могут сделать?

– Один недовольный может быть сочтен за маргинала. Четверо – это уже оппозиция.

– Да какая это оппозиция! – фыркнула Елена. – Два озабоченных кобеля, старая дева да влюбленная дура!

– Пока у них нет лидера, они действительно не опасны. Но если им удастся сорганизоваться… В нашем положении мы не имеем права допустить разброда и шатаний. Слишком многое поставлено на карту. Черт возьми, они же земляне! Как они не понимают, что из-за своей глупости, из-за гордости, ложного стыда и безумных фантазий ставят под угрозу Возрождение!

– Но лидера у них действительно нет.

– Лидера нет. Билл с Игорем на эту роль явно не годятся. Анна тоже. Петра… Девчонка с характером, но еще слишком молода. За ней они не пойдут.

– Ну, вот и прекрасно!

– Ничего прекрасного. Это всего лишь означает, что ставка будет сделана на кого-то со стороны. И кажется, я знаю, на кого.

– Фрэнк?

– Фрэнк, – кивнула Силке. – Его уважают, ему верят. И, что самое главное, он не слишком хорошо понимает, что и зачем я делаю.

– Фрэнк не пойдет против тебя, – покачала головой Буш.

– Сам не пойдет. Но если возникнет угроза раскола, он единственный, кто сможет объединить всех. И он это знает. А не знает – так найдутся, кто ему подскажет. И это будет катастрофа. Фрэнк человек мягкий и – между нами – недалекий. Колония не выживет под его управлением.

– Что же делать? – спросила Елена.

– Пока не знаю. Мне нужно время, чтобы закрепить ситуацию. Хотя бы две-три недели. Лучше – месяц. Потом обратного хода уже не будет.

– У нас нет и недели, – заметила Буш. – Завтра на традиционном воскресном собрании конфликт выйдет на поверхность.

– Несомненно, – кивнула Шульц. – Необходимо срочно что-то придумать.

В это время с улицы послышался какой-то шум. Раздались крики.

– Что это? – спросила Силке, высовываясь в окно.

– Не знаю.

– Там что-то происходит. Пойдем, посмотрим.

Шульц и Буш выбежали на улицу. Крики доносились из-за домов, с берега реки. Девушки поспешили туда.

Река в этом месте совершала крутой поворот, огибая высокий поросший колючим кустарником зеленый холм. У его подножия столпились с полдюжины землян.

Они что-то оживленно обсуждали, указывая на вершину.

– Что случилось? – спросила Силке, приблизившись. В ответ начали говорить сразу несколько человек.

– Тихо! – велела Шульц. – Так я ничего не разберу. Говори ты, Валентин, – она ткнула пальцем в ближайшего из землян.

– Силке, это Сикорски, – выпалил О’Нил.

– Что – Сикорски?

– Сикорски. Он…

– У Сикорски сегодня день рождения, – перебил Валентина Бруно. – Он где-то раздобыл бражку. Сказал, что пойдет на рыбалку, а сам сел на берегу и к полудню набрался. Тут у него крышу и сорвало. Прибежал в поселок, схватил бластер, стал орать, что всех перестреляет. Петра пыталась его остановить, так он и правда пальнул. Чудом не попал ни в кого. В стене модуля вот такую дыру прожег. Потом взобрался на холм, кричит, что застрелится. Никого не подпускает.