Денис Кащеев - Варвар

– Но позвольте…

Однако патрульный уже сделал шаг к Криму.

– Ваши документы?.. О, господи!

Не понимая, что могло так поразить офицера имперского Патруля, Крим протянул ему личную карточку Интерната – единственный документ, который был у него при себе. Но она не являлась удостоверением, действительным за пределами Реды, тем более – на Кеш-Шлим.

– Я должен пояснить, – вмешался наставник Джифф, по-своему истолковав поведение патрульного. – Этот юноша здесь незаконно. Он сбежал из Имперского подготовительного Интерната, это на Реде, система Паркара. Я как раз собирался передать его в руки властей.

– Молчать! – грубо оборвал его офицер и, обернувшись к своим товарищам, что-то тихо, так, что слов было не разобрать, заговорил им. Ответом ему послужили недоуменные восклицания. Два других патрульных приблизились к Криму, вновь ослепив того лучами своих фонарей. Они о чем-то заспорили, но, как ни странно, Шторр не понимал ни слова. Не был ли это тот самый легендарный «внутренний язык» Патруля, сложившийся еще на заре Империи?

Похоже, так и не придя к единому мнению, патрульные наконец замолчали, и тот, что требовал документы, снова повернулся к Криму. Явно обращаясь к нему, он медленно, с расстановкой, произнес длинную фразу на «внутреннем языке». Крим развел руками: он ничего не понял. Патрульный вздохнул и сказал еще что-то. Шторр почему-то решил, что это уже был какой-то иной язык, но он не знал и его.

– Я не понимаю, – пробормотал он. – Говорите, пожалуйста, на шлим.

Казалось, патрульные были несколько разочарованы.

– Вставай, пойдешь со мной, – хмуро велел тот, что пытался заговорить с Кримом, на этот раз – на официальном языке Империи. Затем он что-то резко сказал двоим другим, и те вытолкнули за дверь старика Джиффа. В свете фонаря «своего» патрульного Шторр успел заметить, что в спину наставнику смотрит короткий ствол боевого бластера – раньше он видел такие только в стереофильмах.

– Иди вперед, – приказал, между тем, офицер Криму. – Руки за спину, не оборачиваться.

– Я арестован? – спросил Шторр.

– Никаких вопросов, – отрезал тот. – Шагай.

И они двинулись по коридору. В сторону, противоположную той, куда повели наставника Джиффа.

Это были не патрульные.

Крим поднялся с узкой койки у стены и прошелся по каюте. Три шага вперед, три шага назад. Не каюта, а просто клетка какая-то. Из мебели – одна эта койка, намертво привинченная к полу, да и на той лежать можно только на боку, иначе непременно свалишься. Гладкий металлический пол, такие же гладкие стены. Голова едва не упирается в потолок. Да, не номер-люкс…

И все-таки это были не патрульные. Зачем Имперскому Патрулю врываться на мирный лайнер? Зачем размахивать бластером перед безоружными пассажирами? Зачем устраивать эту нелепую проверку документов, когда все необходимые сведения легко можно запросить у капитана, или, на худой конец – в реданском порту?

Да и форма у Патруля не такая: виданное ли дело – ходить по кораблю в тяжелом скафандре? И язык какой-то непонятный, и наставника Джиффа зачем-то забрали, и вели себя грубо – имперские офицеры так себя не ведут.

Нет, никакие это не патрульные.

Тогда кто же? Ответ мог быть только один, и Крим произнес его вслух:

– Пираты!

Дверь бесшумно отошла в сторону, и на пороге возник полный человек лет тридцати пяти-сорока с широким улыбающимся лицом, буквально заросшим вьющимися волосами какого-то странного, буро-рыжего цвета – будто ржавчиной покрытыми. Росли они и на щеках, и на подбородке, и даже над верхней губой, придавая своему хозяину дикий и, несмотря на улыбку, свирепый вид. На незнакомце был голубой, явно форменный комбинезон с непонятными золотистыми значками на груди и рукавах. Вошедший с любопытством смотрел на Крима своими почему-то голубыми, а оттого какими-то тусклыми глазами.

Вопреки собственным ожиданиям, страха Крим не испытывал. Наверное, он просто успел уже перебояться, пока спорил с Джиффом, разговаривал с самозванцами-патрульными, шел под конвоем по узкой трубе переходника между лайнером и состыковавшимся с ним кораблем, ждал потом решения своей участи в этой тесной камере. Теперь он был готов ко всему, а потому, дерзко взглянув на незнакомца, решительно заявил:

– Вы не Имперский Патруль!

– Имперский Патруль? – удивился толстяк. Слова Крима почему-то его весьма развеселили. – Да, пожалуй, мы не совсем Имперский Патруль! А с чего ты взял про Патруль?

Теперь пришла очередь удивиться Криму.

– Так сказал человек, арестовавший меня.

– Олаф? – еще больше развеселился толстяк. – Да, это на него похоже. Хорошая шутка!.. Нет, конечно же, мы не из Имперского Патруля.

– Вы пираты! – заявил Крим.

– Пираты? – незнакомец посерьезнел. – Да, вот это, пожалуй, несколько ближе к истине. Что ж, пираты так пираты… Ладно, шутки в сторону. Идем со мной.

– Куда? – спросил Шторр.

– Узнаешь. Идем.

– Никуда я не пойду! – отрезал Крим. – Можете меня убить, если хотите – подчиняться вам я не стану.

– Убить тебя мы всегда успеем, – успокоил его толстяк. – Но, как мне кажется, как раз в твоих интересах не слишком нас при этом торопить. Так что иди по-хорошему. Так или иначе, ты все равно попадешь туда, куда надо, поэтому сам посуди, стоит ли глупое упрямство пары вывихнутых суставов?

Крим был вынужден согласиться, что не стоит. Манеры незнакомца поразили его. Тот был не груб, даже мягок, голос его звучал тихо и вкрадчиво, но явно чувствовалось, что за всем этим стояли железная воля и уверенность в своих силах. И потому он решил не сопротивляться – по крайней мере, до поры до времени, а там видно будет.

– Куда идти? – спросил он.

– Прямо по коридору.

Коридор привел Крима в просторную комнату, почти сплошь заставленную самыми разнообразными приборами. Всюду виднелись клавиатуры, экраны, какие-то панели, от которых во все стороны тянулись разноцветные провода и трубочки. Черная кожаная кушетка казалась среди этого царства электроники чем-то совершенно инородным.

– Раздевайся, – велел незнакомец, склонившись над ближайшим к кушетке аппаратом.

– Зачем это еще? – Крим с опаской покосился на зловещий плакат на стене, изображающий извивающуюся вокруг странной чаши разъяренную змею, с зубов которой капал яд.

– Делай, что тебе говорят, и не заставляй меня, черт возьми, повторять дважды! – толстяк даже голоса не повысил, однако и этого оказалось достаточно, чтобы Крим подчинился. Не прошло и минуты, как вся его одежда оказалась на полу. – Ложись на кровать, – бросил бородач, не отрываясь от своего прибора.

Шторр снова повиновался. Подойдя к нему, толстяк взял из стеклянного ящика над кушеткой несколько розовых резиновых присосок, соединенных тонкими проводками с каким-то жужжащим на столе агрегатом, и, в одному ему ведомом порядке, ловко закрепил их на теле Крима. Затем откуда-то появился тонкий серебристый обруч – тоже весь увитый проводками. Толстяк осторожно опустил его Шторру на голову. Что-то щелкнуло. Машинально Крим дернулся, уклоняясь, но оказалось, что руки и ноги его уже накрепко схвачены и прижаты к кровати прочными стальными браслетами – он и не заметил, как это произошло.