К. Терина - Ыттыгыргын

Внутри яростно бьётся о стену птенец. Волнуется. Помогает.

Проходит целая вечность – и вот один из камней под давлением рук Макинтоша подаётся, немного сдвигается внутрь. В этот самый момент наступают сумерки.

Макинтош оборачивается. Горизонт затянут чёрным. Чёрные щупальца ползут к ним – по небу, по земле, по воздуху.

Из-под ног Макинтоша начинает расти и сковывать стену новый плющ – на этот раз чёрный. Ледяной.

Ну уж нет.

Макинтош топчет его, рвёт, убивает. Макинтош кричит и рычит – не хуже медведя. Стучит кулаками по камням – не чувствуя боли. Бьёт в стену плечом. Ногами. Медведь вновь начинает врезаться в часовню с разбега. С каждым разом бежит он всё медленнее.

Напрасно. Часовня стоит, и всё плотнее обступает её чёрный плющ. И небо, и земля вокруг – сплошной чёрный лёд.

Макинтош готов уже отчаяться, опустить руки, лечь и ждать – смерти своей или мира, – когда замечает Цезаря. Пёс просто появляется рядом, будто всегда был здесь. Подставляет огромную лобастую голову под капитанову руку. Бьёт мощной механической лапой по подножию часовни. И от этого удара раскалывается камень, и трещина – всё шире и шире – ползёт, ветвится, змеится. Летят куски камня, тает ледяной плющ.

За мгновение до смерти всего «Бриарея» Макинтош проснулся от ледяного сна. Он чувствовал как лёд пробирается в его тело, студит, сковывает кровь, рвёт на части душу.

Птенец лихорадки сделался хозяином в его теле. Безжалостно царапал когтями, выбираясь из тесного плена. Тянул Макинтоша за собой, направлял его взгляд, принуждая смотреть, как изнанка вселенной, самая глубокая, самая чёрная, выбирается в эфир, разливается по нему чернильным пятном.

В огромном обзорном иллюминаторе видно было, как одна за другой гаснут звёзды. Макинтош посмотрел в противоположном направлении, затем вверх – и увидел ту же картину: чудовищная тень укутывала «Бриарей» со всех сторон.

Людей не стало. Их место заняли мёртвые статуи, обречённые целую вечность изображать одну и ту же эмоцию.

Подчиняясь неожиданному импульсу, Макинтош рванулся вперёд и обнаружил в себе невиданную лёгкость. Движения его сделались порывистыми, словно был он ветром. Странная, неуместная эйфория наполнила его и требовала немедленных решительных действий: взлететь, взорваться, радоваться, кружить.

Макинтош обернулся.

На него смотрело усталое, равнодушное лицо. Его собственное. Так же, как и все был он скован льдом.

Неожиданно Макинтош расхохотался. Он не был больше мрачным капитаном, самым чёрствым из британцев. Он не был больше птенцом, запертым в клетке. Его не держали больше крепкие замёрзшие стены души сына Ийирганга.

Он стал Кутхом.

Старики рассказывают:

Кутх создавал звёзды, Кэле пожирал их, и не было конца-краю этому круговороту. Устал Кутх. Великая битва началась между ним и Кэле. Никак не мог один победить другого.

Тогда Кутх – ловкач и обманщик – сделался энэр 21 , маленькой звёздочкой, и Кэле проглотил его.

Спрятался Кутх внутри Кэле, впитал всю его силу и плотность, отчего вырос неимоверно. Кэле же стал маленьким и жалким, обернулся пустотой, бездной.

Что делать с Кэле?

Кутх так придумал: отделил изнанку от Млечного Пути, скомкал её, измял и выбросил. Там, на изнанке, Кэле остался, мёртвый, пустой.

И Кутху несладко пришлось. Понял Кутх, что истратил своё время до капли, стал смертным.

Кутх мудр.

Закурил трубку, вдыхая звёзды, а выдыхая туманности. Прозрел Кутх: нужна душа человеческая – увирит…

Позвал Кутх сыновей – Ийирганга и Савиргонга, стал выбирать.

У Ийирганга душа яркая, беспокойная, полна своими заботами, не вмещается туда Кутх. Да и крепка больно, если уж застрянет там, будет беда.

Зато у Савиргонга душа мягкая, просторная, а внутри – тишина и безмятежность. Хорошо там, уютно.

Так и живёт с тех пор, Кутх, в детях Савиргонга. Умирает и рождается снова.

Следит, чтобы Кэле с изнанки не выбрался.

Ставит ловушки.

Охотится.

Мир сдвинулся с мёртвой точки. Со скрежетом, нехотя, разгоняется его турбина, всё быстрее крутятся шестерёнки, гремят поршни, хрипит пар в раскалённых трубах.

«Бриарей» мал, меньше даже, чем мёртвая душа капитана Удо Макинтоша. Но Кутх не спешит его покидать. Выжидает.

Гаснут одна за другой звёзды, скрытые тенью. Медленно приближается чёрная дыра – Кэле. Тянет в себя, хочет проглотить маленький пароход.

Не зная, что вместе с ним проглотит и Кутха.

Глупый жадный Кэле.

Каждый раз попадает в ту самую ловушку.

Кутх улыбается.

Скрипят колёса вселенной.

Время идёт по кругу.

Удо Макинтош открыл глаза и обнаружил себя в привычном, до последнего штриха знакомом сне.

Это была тёмная прохладная комната, огромная, неуместная в тесной каюте маленького парохода.

Рядом, закинув на Макинтоша ногу, спала юная жена – Марта. Дыхание её было чуть сиплым и Макинтош забеспокоился, не простыла ли девочка в этой безумной гонке по Млечному Пути. В комнате пахло лавандой – с вечера Марта жгла ароматическую палочку.

Пароход «Клио» дрейфовал в эфире. По лёгкой вибрации понятно было, что котлы разогреваются, готовые нагнетать флогистон в цистерны. Должно быть, кочегары уже забрасывали уголь в топку. У Дьюринга не было ни единого томми на борту, во всех работах заняты были исключительно люди. Прошелестели шаги за дверью – ночная вахта сменялась дневной.

Макинтош вдохнул воздух и почувствовал его вкус. Сладкий, живой. Такого не бывало с ним наяву двенадцать лет и ни разу не случалось во сне.

Неужели?

Он попробовал приподняться и замер, не веря. Получилось.

Ни разу, сколько видел он этот кошмар, не удавалось ему даже пальцем шевельнуть. Но сейчас всё было иначе. Макинтош ощутил невероятную свободу и лёгкость. Непредрешённость.

Высвободившись из объятий Марты, он первым делом зажёг лампу. Взял часы с прикроватной тумбочки: до погружения «Клио» полчаса. Он успеет.

Нежно поцеловал Марту в плечо, стал одеваться.

Жена зашевелилась, проснулась, сонным голосом спросила:

– Что-то случилось?

Макинтош почувствовал тёплое покалывание в груди. Впервые за многие годы сердце его было по-настоящему живо.

– Ничего. Просто приснился дурной сон. Ты спи, я скоро вернусь.

Умаяк – большая лодка (луораветланск.)

Онтымэ – спокойный, негромкий (луораветланск.)