Михаил Хрипин - Воина миров. Второе пришествие

«Я все сделал правильно».

От его растерянности не осталось больше и следа. Впереди решающий шаг.

Профессор Уотсон отдыхал под раскидистым кустом орешника, глаза закрыл, но не спал. Ноги гудели от усталости, горели огнем. Погрузив ладони в успевшую просохнуть траву, он касался прохладной после ночи земли, как бы стараясь получить дополнительные силы. Пальцы почувствовали легкий вздох, словно почва передала эхо скрытых в глубине перемещений. Старик вспомнил дрожь здания в научном городке, где прятался на чердаке, пока треножник прохаживался среди построек, утопающих в черном газе. Впервые после тридцати лет мира он снова видел, как рушится дом, жилой корпус напротив.

Профессор отдернул руки от земли и прислушался. Чуть уловимый гул медленно проявлялся на общем фоне утренней какофонии. Вспорхнули птицы. Смутная догадка радостно осветила лицо. Уотсон вскочил, побежал к насыпи, дотронулся пальцами до рельса. Покрытый налетом ржавчины, тот отчетливо передавал далекий перестук колес.

Не веря счастью, ученый торопливо выхватил из карманов кипу разномастных листков. Зажав в кулаках, начал размахивать над головой. Так заметнее. Он умолял провидение сделать так, чтобы поезд шел в нужную сторону. Ежесекундно профессор озирался, боясь пропустить волнующий момент, когда вдалеке блеснет на солнце изгиб обшивки котла.

Стремительная машина, сверкающая свежей темно-зеленой краской, выпрыгнула из-за поворота. Профессора ошеломила скорость — паровоз не ехал, а словно летел, чуть касаясь колесами рельсов. Уотсон с ужасом понял, что поезд не успеет остановиться. Они могут даже не заметить его на такой скорости. Приняв решение, старик спрыгнул на безопасную насыпь и, не переставая размахивать импровизированным семафором, стал подскакивать, чтобы быть выше. не успевшие отдохнуть от долгой непривычной ходьбы ноги отказывались слушаться.

Из бокового окошка кабины высунулось лицо и скрылось, сразу появились два других. Паровоз начал тормозить, но инерция неумолимо тащила дальше, замер только в паре сотен метров впереди. Профессор, проклиная старость, уже бежал следом, обеими руками на ощупь запихивал бумаги в карманы, надрывно дышал. По щекам текли слезы.

Уотсону помогли взойти по рифленым ступеням. Четыре обитателя удивительно просторной кабины меньше всего походили на машинистов. Один из них, самый крепкий на вид, поддержал профессора, пока тот садился на боковую скамью. в кабине было теплее, чем снаружи, очки ученого помутнели. Он машинально снял их и протер о жилетку. Вернув очки на место, с изумлением уставился на стоящего напротив китайца, одетого в традиционную шелковую рубаху. Персифаль вспомнил, как в молодости отправился на юг Китая, в Гуанжоу, и был поражен бесконечным разнообразием рисунков и расцветок подобных рубашек, которыми пестрели улицы. Погруженный в воспоминания, он вздрогнул от неожиданности, когда представительный, пусть и сильно заросший господин в пыльном костюме обратился к нему:

— Доброе утро! Позвольте узнать, с кем имеем честь? — хорошо поставленный голос радовал чистотой дикции.

— Прошу прощения. Персифаль Уотсон, доктор биологии, — сказал ученый, немного опешив от такого вежливого приема.

— Очень приятно! Я Джек Ридл, актер кино. Это мадмуазель Аннет Пети, тоже актриса. — Учтивый господин повернулся к щуплой фигурке в мешковатой одежде. Уотсон невольно вскинул брови, распознав в человечке красивую молодую девушку. Большеглазая, рыжеволосая, с тонким носиком, она давно не имела возможности ухаживать за собой, но все же сохраняла природное изящество и элегантность даже в этом жутком перепачканном мужском наряде.

— Bon deuil, — сказала девушка, слегка поклонилась и очаровательно улыбнулась. Уотсон кивнул, французский был для него вторым родным.

— Это Дикси Гали, мой шофер и телохранитель, — продолжил церемонию Джек.

— Можно просто Дик, сэр, — добавил тот самый крепыш и переместился к приборам контроля. Дикси замер перед панелью, уверенно покрутил что-то невидимое. Паровоз должен продолжать стремительный бег, нужно тщательно удерживать его в режиме максимальной тяги.

— Ну, а это — мистер Чи, наш потрясающий доктор, — Джек повел рукой в сторону китайца.

Уотсон отметил, что такое эпатажное представление не вызвало эмоций на азиатском лице необычного господина. Он только чинно отвесил традиционный поклон и обратился к ученому с заметным акцентом:

— Очень приятно.

— Взаимно, — ответил Уотсон.

Такая разнородная компания, да еще несущаяся куда-то на гигантском сверкающем локомотиве, пробудила в ученом неподдельный исследовательский интерес. Он отчетливо видел объединяющую их тайну, какую-то миссию, которая гнала вперед. Профессор не стал долго терпеть, повернулся к галантному актеру. Было видно, что он здесь исполняет роль предводителя. Впрочем, когда девушка улыбнулась, Уотсону показалось, что в ее глазах мелькнул тщательно скрытый оттенок холодного изучения.

— Молодой человек, не могли бы вы объяснить мне, какие обстоятельства свели нас?

— Охотно, профессор, — сказал Джек.

Он расслабленно опустился рядом на скамью и оглядел своих товарищей. в движениях актера читалась усталость и некоторая отрешенность. Джек слегка поморщился, видимо, вспоминая недавние события и решая, с чего можно начать рассказ, затем заговорил.

Вокруг расстилалась величественная местность. Куда хватало глаз, всюду земля вспучивалась округлыми пологими холмами, поросшими густой травой, уже тронутой дыханием осени. Шли по целине, сверяя путь, когда оказывались на очередном возвышении. Ориентир потерять было невозможно, огромный многовековой замок каменным кораблем плыл в этом зеленом волнующемся море, подпирая небо мачтами островерхих башен. Придавая лугам еще большее сходство с океанскими волнами, непрерывно ползли рваные тени осенних кучевых облаков. Проблески света играли на черепице замка.

Путники уже давно находились на частной территории, однако об этом напоминало только то, что они проникли сюда через деревянную ограду. на необъятном участке царило запустение и природная неухоженность. Даже та ограда была настолько старой и ветхой, что чуть не рассыпалась, когда лезли через нее. Возможно, дорога здесь и была, но подходила к замку совсем с другой стороны, а в этих местах человек не бывал уже долгие годы, если не десятилетия.

Глядя, как профессор бодро вышагивает впереди, Джек вспоминал недавние события, что привели их сюда.

Еще рассказывая Уотсону про злоключения отряда в первые дни вторжения, Джек отметил, с каким вниманием и сочувствием реагирует старик. Но когда дошел до момента столкновения с марсианской пехотой, профессор пришел в настоящее возбуждение. Его, ученого с мировым именем, всю жизнь посвятившего изучению инопланетного биологического вида, до глубины души потрясло известие, что в рядах противника сражаются представители гуманоидной расы. Реакция же на рассказ Джека об обследовании трупов пехотинцев, о той кошмарной истине, чуть не погрузившей Джека в безумие, была и вовсе непередаваемой.