Михаил Хрипин - Воина миров. Второе пришествие

Джек счел нужным умолчать о собственной реакции на находку, но это и не требовалось. Уотсон проявил к этому факту настолько бешеный интерес, что казалось, будто выпрыгнет на ходу и побежит обратно, чтобы своими руками произвести вскрытие или другой какой опыт в этом роде. Расспросам не было конца, он остановился только тогда, когда Джек вежливо заметил, что повторяет ответы в третий раз.

— Молодой человек, — с дрожью в голосе чуть не кричал профессор, — вы не представляете себе всю глубину своего открытия! Неужели вы думаете, что хоть один человек на Земле добровольно пошел на сотрудничество с этими чудовищами? Нет! Это не должно вас тревожить. Я объясню вам. Это открытие действительно уникально! Оно говорит нам о том, что эти ненасытные твари каким-то образом сумели подчинить волю этих несчастных. Возможно, не только волю, но даже сознание. Это в корне меняет суть происходящего. Но я вам должен сказать, кое-что другое меняет все в гораздо худшую сторону.

— Что может быть хуже, профессор? — вставил слово Джек. — Посмотрите, что мы делаем. Бежим без оглядки с собственной земли. Нас разогнали как стаю тараканов, одним резким движением.

— А я скажу вам, друг мой. Я не знаю, насколько вы наблюдательны, но предположу, что это качество в вас несколько притупилось из-за потрясений. Я вижу, никто из вас не обратил внимание на один факт, а между тем он, может быть, даже более важен, чем-то, что вы узнали о тех несчастных. Скажите мне, сколько времени прошло с момента их появления?

— Больше двух недель, точнее я затрудняюсь определить.

— А этого достаточно. Вы хорошо знакомы с историей? Мне кажется, вы должны помнить, сколько времени потребовалось нашим прекрасным невидимым спасителям, чтобы уничтожить марсиан. Я напомню. Меньше двух недель, так?

— Да, я припоминаю. Но это же значит…

— Именно, молодой человек. Именно. У нас нет больше надежды, что история повторится. Теперь все по-другому. и наличие гуманоидов среди них только подтверждает мою догадку. а уж то, что там были люди, наши соотечественники…

Уотсон развел руками. Джек видел, что он находится в состоянии высшего исследовательского возбуждения. Он никогда не наблюдал ученых за работой, но зрелище лихорадочно соображающего Уотсона, торопящегося объяснить сразу все свои мысли, отчего слова порой опережали друг друга, вызвало в Джеке уверенность, что прямо на его глазах свершится какое-то важное открытие. Однако Уотсон вдруг заговорил о другом:

— Друг мой, вы не представляете, как я вам благодарен!

— Не стоит…

— Вы только что подарили мне надежду. и надежду, я сразу вам скажу, самую фантастическую. Но при всей своей фантастичности, она реальна как ни какая другая. Вы говорите, что в Европе создается сопротивление. Это прекрасно. Но грубая военная сила, пусть даже и несравнимо более мощная, чем тридцать лет назад, не даст нам преимущества. Поверьте мне. Я провел в исследованиях три десятка лет. Мы не знаем и сотой доли об их способностях. и сейчас то, что вы мне рассказали, осветило для меня эту проблему совсем иначе. Вы стремитесь в Европу, я вас понимаю, это долг каждого, кто еще может бороться.

— Это позорное бегство, профессор, как бы вы ни оправдывали… — Джек покачал головой. Его собственный страх, терзающий душу в последние дни, стал едва заметно отступать. Энергия, фонтаном бьющая из профессора, заражала всех вокруг. Аннет сидела рядом, напряженно ловя каждое слово старика. Дикси повернул голову в пол-оборота, слушал, не отрываясь от приборов контроля котла. Даже мистер Чи, пусть и невозмутимо, тоже не сводил глаз с говорящего. Джек не удержался и снова взглянул в искаженные толстыми линзами глаза.

— Настал мой черед рассказать вам, почему я оказался там, на вашем пути. Я шел к своему старинному другу, он астроном, мы вместе работали с ним в молодости. Знаете, это удивительный человек! Я нисколько не сомневаюсь, что он сможет помочь и вам. Он эксцентричен, это правда. Я не одобряю это в ученом, но тут уж ничего не поделаешь. и пусть вас не удивляет, что его основное занятие — астрономия. Поверьте, он обладает весьма разносторонними познаниями, так что мы вправе надеяться на помощь.

— Но что вы хотите от него?

— Вот здесь, — Уотсон бережно положил ладонь на пухлый карман с бумагами, — находится плод моих последних изысканий. Мозг ученого непредсказуем. Знаете, известие о новом вторжении многих повергло в шок. Но только не меня. Мне оно дало массу информации. Последние две недели я работал так, как не работал уже тридцать лет. Я снова молод и готов на все. Здесь, в этих бумагах, возможно, ключ к победе.

Слушатели вздрогнули. Фраза потрясла их. Здесь, в паровозе, мчащем их как можно дальше от сеющих смерть и агонию бездушных полчищ, они слышали от седого возбужденного старика слова о победе. Что-то стронулось в их представлении о мире.

— Вы не ослышались, друзья мои. Конечно, это только начало работы. и именно поэтому ваше сообщение о Европе вселило в меня надежду. Я понял, что у меня есть шанс довести работу до конца. Я хочу вам отплатить тем же. Я уверен, что мой друг в силах помочь нам попасть в Европу. Я прошу вас, примите мое предложение, присоединяйтесь ко мне. Годы делают свое дело, мне очень пригодилась бы ваша поддержка в пути.

— У нас нет оснований не верить вам, уважаемый профессор. — Джек, как ему казалось, выражал сейчас коллективное мнение, читающееся в устремленных на него глазах. — Мы ехали, не зная, куда нас выведет дорога. Надеялись только, что подальше от этого кошмара. Но теперь у нас есть цель. Вы правы, надежда — это то, что нам нужно сейчас больше всего. Я только боюсь, не заехали ли мы слишком далеко, пока вели наш разговор…

— Нет, случай пока на нашей стороне. Но мне кажется, что нашему любезному машинисту скоро потребуется сделать остановку. Знаете, нам несказанно повезло, что дорога оказалась свободна. Здесь действительно глухие места, возможно, это очевидно даже марсианам. Но скоро дорога, как мне помнится, должна сделать поворот к местному городку. Нам придется сойти раньше, оттуда не составит большого труда дойти до замка моего друга.

— Замка?

Путники приблизились к замку. Преодолев последний подъем, очутились на мощеной булыжником площадке перед парадным входом. Центр площадки могла бы украшать изящная клумба, если бы полным отсутствием внимания к себе не была доведена до состояния лесной дикости.

Не теряя времени, профессор направился к гигантским деревянным створкам в каменной стене. Шагал по ковру из опавших листьев, перепрелых, не убиравшихся долгие годы. Джек заметил прикрепленное к дубовой панели устройство. Он выглядело чуждым элементом в этом средневековом окружении — металлический ящик с мелкими дырочками и ручкой на боковой стороне.