Кристофер Банч - Флот обреченных

Стэну его слова указали на первую действительно крепкую ниточку, которая могла вывести их на пропавшего доктора Кнокса.

— И что же, капитан, дает вам эта ловля призрака? Это «отсутствие чего бы то ни было в устрашающих размерах»? — ядовито осведомился вечный император.

Он бы мог умаслить властителя длинным отчетом, но Стэн полагал, что лучше избегать долгих разговоров и не считаться с императорским гневом, чем упускать драгоценное время. Он надеялся, что император будет многое прощать ему, пока расследование не топчется на месте.

— Кнокс запретил проводить уборку в своей комнате. Я могу объяснить это так: он боялся, что какие-нибудь улики будут всосаны пылесосами и останутся на фильтрах. Мы не обнаружили ни единого отпечатка пальца. Нет ни одной частички отшелушившейся кожи. Нет ни мельчайшей капли мочи на простынях. На наволочке нет ни пота, ни жира.

— Не знаю, как вас благодарить, капитан. Вы со своими криминалистами заложили основы ничегологии — академически дотошного изучения пшика с маслом. И каковы же выводы вашей науки?

— Дело в том, что Кнокс не просто чуть ли не ежеминутно вычищал комнату, но использовал сложнейшую электронную технику, чтобы уничтожить абсолютно все следы своего пребывания.

— Из чего следует, что этот ваш Кнокс не просто дипломированный доктор.

— Да, такое предположение возникает, — осторожно согласился Стэн. — Лейтенант Хейнз — полицейский детектив — занята поисками врачей, которые в какое-то время своей жизни основательно изучали электронику.

— Удачи ей. Однако могу предсказать, капитан, вы вытащите на берег пустые сети.

— Не исключено. Поэтому мы продолжаем разрабатывать вторую версию — о бомбисте.

Император раздраженно пожал плечами.

— В этом деле уже есть один профессионал высшей марки. Тот, кто подложил бомбу, может оказаться таким же спецом по уничтожению следов.

— Не может. По меньшей мере одну ошибку он допустил.

Император задумался, потом сказал:

— Ладно, трудитесь над этой версией. Есть другие зацепки?

Стэн отрицательно мотнул головой. Не имело смысла упоминать странное присутствие спецназа в районе, до тех пор пока Хейнз не наведет справки.

— Еще одно, капитан. Только для ваших ушей. Первый секретарь Таанского посольства просит меня о встрече. Полагаю, мы оба догадываемся, о чем он хочет поговорить. И мне желательно вести разговор с ним на менее шатких основаниях, чем ваше «наличие отсутствия». Это все, что я хотел сказать вам, капитан. Вы свободны.

Стэн открыл ключиком свой почтовый ящик и рассеянно вынул корреспонденцию. Привычную макулатуру — «Известия имперской гвардии», «Военный журнал», ежедневную газету дворцовых новостей для его обитателей, бюллетень последних служебных назначений, рекламку ювелира, обслуживающего военных… Все это Стэн машинально швырнул в мусорный ящик. Один листок — портной напоминал о просроченном счете за пошив мундира — он сунул в кармашек на поясе и хотел было закрывать дверцу почтового ящика, когда заметил в его глубине нечто достойное внимания.

Это был бумажный конверт с адресом, написанным от руки: «Капитану Стэну из имперской стражи». Внутри помимо чистого конверта для ответа и сложенного листка бумаги Стэн обнаружил плотную картонную карточку с тисненым текстом:

Стэн озадаченно воззрился на приглашение. Разумеется, он знал, что Марр и Сенн — официальные поставщики двора его величества, распорядители большинства празднеств, а также негласные арбитры в спорах между обитателями дворца. Хотя он общался с ними лишь несколько раз, мимоходом и всегда в строго официальной обстановке, они успели заинтриговать его своим едким юмором в сочетании с явной сердечностью. Теперь он гадал, с какой стати такие важные персоны приглашают на торжество столь высокого уровня какого-то капитана, пусть и занимающего формально значительный пост при дворе.

Впрочем, все объяснила приложенная к карточке записка, написанная тем же почерком: «Пора бы встретиться старым друзьям». И подпись — Софи.

Мда… Стэн был в курсе, что женщина, с которой у него был короткий, но бурный роман на последнем месте службы, сейчас находилась в Прайм-Уорлде — он сам занимался эвакуацией Софи с Небты до того, как там начались военные действия. Но, не будучи уверен в своих чувствах к ней, он и не пытался найти ее на планете.

Стэн решил, что в этой ситуации ему нужен совет знающего человека. А для имперских стражников в роли надежного советчика обычно неофициально выступал обер-гофмейстер, кабинет которого находился всего в нескольких сотнях метров от рабочего кабинета его величества.

Мик Лидо, обер-гофмейстер, адмирал в отставке, величавого вида сановник, был всеобщим любимцем. Однако Стэн по долгу службы внимательно изучил и его досье, когда приступал к обязанностям начальника личной охраны императора. В бытность офицером Мик Лидо отличался служебным горением. Один раз горел буквально. Во время бунта в системе Палафокс эскадрилья боевых космических кораблей под его командованием должна была обеспечивать поддержку ударной группы, которая десантировалась на небольшую планету. На беду, разведка дала маху: планетка оказалась отменно защищена орбитальными станциями — настоящими летающими крепостями.

Чтобы спасти жизнь десантникам, нужно было незамедлительно уничтожить крепости на орбите, и Лидо приказал превратить корабли своей эскадрильи в пилотируемые термоядерные ракеты. Он лично возглавил группу камикадзе. Ему и еще трем пилотам посчастливилось в последний момент удачно катапультироваться в спасательных капсулах и выжить.

В последующие десятилетия он стаи лучшим в империи специалистом по десантным операциям с целью захвата планет и получал повышения со стремительностью, невиданной для офицера службы тыла и обеспечения. Ко времени Муэллеровских войн Лидо был уже адмиралом.

Надо сказать, что Муэллеровские войны относились к группе самых сложных военных конфликтов из всех пережитых империей, потому что бои шли одновременно в дюжине удаленных друг от друга звездных миров. Во время этой серии войн, отмеченных бездарностью военачальников и особой кровопролитностью, Лидо довелось командовать высадкой десанта в звездной системе Крайс. Он ухитрился завладеть системой с минимальными потерями — минимальными относительно других битв злополучных Муэллеровских войн, где убитыми и ранеными теряли от пятидесяти до семидесяти процентов личного состава.