Андрей Скоробогатов - Всемирный, глобальный, надвигающийся (сборник)

А потом пришла любовь, внезапная и стремительная, как диарея весенним утром. Барсук был младше рыжей плутовки, и коренастое тело молодого коммуниста помогло забыть о всех душевных муках. Их отношения были тайной, но эту новую, другую тайну было хранить гораздо легче.

Казалось, идиллия будет продолжаться вечно, но однажды Лису вызвали в наркомат, к Койоту.

Наркоматом это заведение звалось неспроста. Пристрастие комиссара к тяжёлым наркотикам ни для кого не было тайной. Обдолбанный начальник бессвязно бормотал про ученье Кастанеды, про долг перед партией и слоёное тесто, переходя на личности. Лиса послушно кивала, периодически отдавая честь. Койотов приход окончился так же внезапно, как началась любовь, похожая на диарею.

– Я знаю всё о тебе! – вскрикнул собакообразный. – Почему ты хранила тайну у себя, а не сдала под ответственное хранение в архив?

– Я готова к пыткам и расстрелу, товарищ Койот, – бодро воскликнула рыжая коммунистка. – Вина в провале операции с колобком полностью лежит на мне.

– Вообще-то, я говорил о вашей преступной связи с Барсуком, – усмехнулся комиссар. – Но я рад, что ты созналась. В какой-то степени ты правильно поступила, что не съела колобка… Понимаешь… Без колобка не было бы всех нас.

– В каком смысле – не было?

Удивлению Лисы не было предела.

– В прямом. Колобок является основой нашего мироздания, без него всё бессмысленно. И говорящие звери, и коммунизм, и даже Дедка с Бабкой. Всё ради него, и всё из-за него. Такова жизнь, такова сущность бытия в нашем вымышленном, искусственном мире.

Начальник замолчал. Лиса переварила сказанное и произнесла:

– А что будет потом?

– Что – потом? – не понял Койот.

– Рано или поздно они съедят его. Медведь, волк, либо кто-то из них. Это неизбежно.

– Мы все погибнем, – произнёс Койот. – Мы все умрём глупой, абсурдной смертью – из-за того, что какой-то мохнатый лесной кретин съест дрожжевого хтонического дроида.

– Но зачем же вы тогда посылали меня уничтожить его?! Зачем! – вскричала коммунистка. – Ведь тогда…

– Ты правильно всё поняла.

Зловещий блеск горел в глазах Койота, и Лиса действительно всё поняла. Этот мохнатый коротышка-комиссар НКВД давно желал уничтожить её мир.

И был только один способ остановить это безумие.

Они встретились на северной дороге, в послеобеденную жару. Эта пыльная дорога уже давно не использовалась обитателями континента, придорожные столбы вросли в землю, в асфальте зияли дыры, которые никто не желал заделывать, потому что никому не было дело до всей этой дороги и до всех странных жителей этой земли.

– Я знаю тебя, – сказал старик Максимильяну. – Ты живешь в Северных Холмах.

Максимильян перехватил хобот в другую руку и посмотрел на старика в шляпе. Воин был выше его в четыре раза и мог запросто сбить с ног ударом своего хвоста, если бы тот представлял угрозу. Но этого не требовалось.

– Угу, – ответил Максимильян. – Живу.

– Что ты делал в краю слонопотамов? – спросил старик и осекся. Что мог делать воин на чужой земле, кроме как воевать… Максимильян приподнял хобот над землей, и старый бобёр все понял.

– Совсем замучили?

– Спасу нет от них, – нахмурился Максимильян. – Если раньше они просто приходили топтать наши муравейники, то теперь заливают их с неба водой с химикатами!

– С неба? – удивился старик. – У них же нет крыльев.

Максимильян покачал головой.

– С дельтапланов. Слонопотамские летуны стартуют со скалистых утесов и заливают наши муравьиные плантации жидкостью из мешков.

Старик понимающе кивнул. Его широкое морщинистое лицо выглядело грустным. Воин пошел дальше по дороге, волоча за собой хобот, а старый бобёр засеменил за ним.

– Меня зовут Максимильян. А ты?

– А я старик Бигль. Нет, нас они пока не донимают. Ты знаешь, Максимильян, что самое обидное, ведь раньше слонопотамы были добрые.

Удивленный воин посмотрел на старика и отрывисто выкрикнул:

– Не верю!

– Да-да, мой друг, не удивляйся. Они были добрыми и жили в согласии со всеми обитателями этого мира.

Максимильян покачал головой.

– Мне кажется, все разговоры о доброте слонопотамов ведут лишь те, кто ни разу не видел их злобного оскала. Им лишь бы напакостить.

– Ты все же ошибаешься, воин. Ведь кто, по сути, слонопотамы? Они травоядные. Вот ты питаешься насекомыми. Выхухоли на севере и исполинские тушканчики на востоке тоже. Пингвины на юге – рыбой. А слонопотамы как жевали листья, так и жуют.

Воин согласился.

– Да, это так. Однако ты же не станешь спорить, что и травоядные могут представлять опасность? Именно поэтому наш вождь послал меня пойти и разобраться.

Старый Бигль кивнул, поправив шляпу.

– Не стану спорить. Да и что с тобой спорить. Ты – славный воин, а кто я? Бобёр! Всего лишь старый бобёр… Скажи мне лишь, чей это хобот? Это хобот самого главного слонопотама? Я угадал?

Полуденное солнце испепеляло окружающее пространство. Казалось, нигде нельзя укрыться от его жарких лучей. Но неожиданно воин, чей рост был намного выше бобрового, сказал:

– Я вижу баобаб впереди. Пойдем быстрее в тень.

Старый бобёр понял, что торопить события не стоит, и Максимильян сам расскажет всю правду о хоботе, как только посчитает нужным. Поэтому он перешел на другую тему.

– Ты знаешь, нас, бобров, издавна считали интеллигенцией. Один мой сородич, например, изобрел ядерную бомбу. Но потом, осознав, что его изобретение совершенно бессмысленно в мире, в котором нет тяжелых металлов, этот ученый съел все свои чертежи. Это говорит о большом интеллектуальном потенциале, и, я бы сказал, высокой гражданской позиции бобрового народа.

Бигль на время умолк и посмотрел наверх, на лицо воина. Казалось, тот совершенно не слушает старика, но замолкать бобру не хотелось.

– А ты слышал о бобрихе, мужа которой мышиный император отправил в ссылку на Снежные Пустоши?

– Нет, не слышал, – признался воин.

– Она последовала за ним в ссылку, последовала через половину континента! Вот кто бы из, скажем, глупых пингвинов, был готов поступить точно так же?

– Пингвины и так живут в холодных краях, зачем их ссылать в Снежные Пустоши?

Бобёр замолчал. Воин был прав, и старик не сразу нашелся, что ему возразить.

– Нет, ну ты представь, скажем, что пингвиний король отправит кого-то из своих подданных к нам, в жаркие края, где им жить не менее тяжело, чем кому-либо в Снежных Пустошах? Станет ли пингвиниха отправляться туда вслед за своим муженьком?

– Но ведь вы же, бобры, переселились сюда после того, как половина севера заняли мыши и выхухоли. И ничего, привыкли. А у пингвинов очень сильны брачные связи, так что вполне возможно, что и поехала бы.