Михаил Казьмин - Через семь гробов

Пока фазанский флот неумолимо исчезал под огнем русских орудий, битва истребителей и штурмовиков смещалась в атмосферу Фазана. Постепенно фазанские пилоты начали понимать, что все идет как-то не так. Это, конечно, еще была не полная деморализация, но инстинктивно фазанцы уже стремились оказаться поближе к поверхности планеты, где проклятые 'белые демоны' не смогут лихо маневрировать на огромных скоростях и выбирать цели по собственному усмотрению, при этом не задерживаясь в прицелах фазанских истребителей больше чем на малейшие доли секунды. Конечно, и фазанцам удавалось сбивать русских, но все же гораздо чаще взрывались или круто уходили вниз, оставляя за собой шлейфы дыма и мелких обломков, именно фазанские машины. Несмотря ни на что, фазанцы продолжали этот бой. Трудно сказать, на что фазанские пилоты надеялись и надеялись ли на что-нибудь вообще, но если какие надежды у них и были, то жить им - и надеждам, и пилотам - оставалось недолго. Потому что 'Нестеров' и 'Кожедуб' совершили серию точно рассчитанных микропрыжков в системе и, укрывшись уже не за последней планетой, а за луной самого Фазана, начали выплескивать своими гравитационными катапультами волну за волной машин одиннадцатой авиадивизии - пока, правда, только двух истребительных полков.

Для пилотов, засидевшихся в кабинах своих истребителей, долгожданный сигнал готовности к старту прозвучал небесной музыкой. То есть музыкой он прозвучал для тех, кому предстояло лететь сейчас, а у пилотов тринадцатого и двадцать первого истребительных полков сигнал вызвал острый приступ зависти к своим товарищам из восьмого и двенадцатого.

Сдерживая нетерпение, Корнев аккуратно выполнял поступавшие одну за другой команды. Однако же, когда медленно раскрылись бронированные ворота, и только невидимая пленка силового поля осталась отделять взлетную палубу от забортного пространства, справляться с острым желанием стартовать прямо сейчас стало намного труднее.

Ну наконец-то! 'Филиппок' Корнева, качнулся, подхваченный антигравом корабельной катапульты, и через пару секунд оказался на стартовой позиции. Резкий пинок направленного гравитационного импульса вдавил Корнева в кресло и швырнул машину вперед. Еще пара секунд - и автоматика включила в маршевый режим уже прогретые движки. Быстро заняв свое место при командире эскадрильи, Корнев смотрел, как формируют строй машины двух полков, выбрасываемые катапультами авианосцев. На каждом было по четыре таких катапульты, и все они сейчас деловито и ритмично наполняли пространство перед собой истребителями.

- Вторая эскадрилья, доложить о готовности! - голос ротмистра Мелентьева был, как обычно, спокойным и уверенным. Тут же зазвучали голоса пилотов, подтверждающие готовность.

- Господа офицеры! - Корнев узнал глуховатый голос командира полка полковника Арефьева. - Что и как делать, вы знаете. Я в вас уверен. Атакуем!

Оба полка с нетерпением ринулись в бой и успели вбить в землю десятки вражеских машин, прежде чем фазанцы сообразили, что вообще происходит. С приходом столь мощного подкрепления открылось второе дыхание и у летчиков флотской авиации.

Работали быстро и аккуратно. Как показал опыт Корнева в ведомых у комэска, одно другого никак не исключает. Более того, аккуратность и дисциплинированность как раз и помогают действовать быстрее. Не отрываясь от ведущего, Корнев успевал следить за обстановкой вокруг себя и командира, отслеживать состояние своего 'филиппка', вовремя нажимать на гашетку, если в прицел случайно попала машина противника, валить фазанцев, пристраивающихся в хвост командиру эскадрильи, стряхивать противника с собственного хвоста.

- Ребята, все! Мы их урыли! - кто-то не смог сдержать эмоций, голос Корнев не узнал. И правда - внезапно оказалось, что кругом только свои, чужих не осталось.

- Не отвлекаемся, у нас еще цели, - сухо напомнил комэск.

Корнев еще успел увидеть, как появились спасатели на своих неуклюжих на вид, но исключительно маневренных ботах. Хорошо, значит, кто-то из пилотов выжил, есть от них сигналы. Охранять спасателей и эскортировать их на авианосцы остались флотские истребители, как раз на это им и хватало остатков горючего. А восьмой и двенадцатый истребительные полки развернулись и на малой высоте помчались к позициям ближайшей планетарной батареи. Точнее - к позициям зенитной артиллерии, прикрывавшей эту батарею.

Атаку на фазанских зенитчиков провели сразу с трех сторон. Одну ударную группу составили два полка, только что закончившие воздушное сражение и успевшие израсходовать часть подвесного вооружения, две других группы образовали свежие, не участвовавшие в 'собачьей схватке', истребительные полки - тринадцатый и двадцать первый. Эти полки были подняты с авианосцев с таким расчетом, чтобы атаковать одновременно с восьмым и двенадцатым. По одной эскадрилье каждого из свежих полков вышли на цель чуть раньше общей атаки и дружным залпом освободились от всех своих ракет, каждая из которых лопнула над фазанскими зенитчиками десятками имитаторов целей. И не успели вражеские операторы приняться за приведение в чувство враз ошалевших систем наведения, как у них появились совсем другие проблемы - град ракет и исполосовавшие небо росчерки лазерного огня.

Развернувшись и зайдя на второй заход, 'филиппки' вели огонь исключительно из лазерных пушек - все ракеты ушли в первом заходе. Какие-то ракетные и пушечные установки фазанцев сумели-таки уцелеть и вовсю огрызались, но они пытались защитить только самих себя, или просто продать свои жизни подороже - как такового зенитного прикрытия планетарной батареи уже не существовало. Чем и не преминули воспользоваться штурмовики - шестьдесят машин четвертого штурмового полка одиннадцатой авиадивизии и семьдесят машин пяти флотских штурмовых эскадрилий.

Две эскадрильи флотских 'шкафчиков', [4] 'Шкафчик' - прозвище корабельных штурмовиков ШК-28К (модификация ШК-28). красиво разойдясь веером, ударили залпом из восемнадцати сотен ракет. Взрывы этих ракет приняло на себя защитное поле планетарной батареи, приняло - и не выдержало. Тут же на батарею обрушились тысячи новых ракет и бомб. Толстая многослойная броня орудийных башен выдерживала не два, не три, не пять и даже не десять попаданий, но этих попаданий было много. Слишком много даже для такой мощной брони. А уж если ракета или бомба встречалась с пушечным стволом (что происходило довольно часто, при такой-то плотности поражения), то все попадания в башню оказывались уже и лишними.

Последний, контрольный, так сказать, проход над остатками батареи, расстрел из лазерных пушек всего, что выглядит подающим признаки жизни - и машины потянулись обратно к авианосцам.