Уилбур Смит - ГЛАЗ ТИГРА (сборник боевой фантастики и приключений)

— Страдания, — проговорил мечтательно Фиэльд, — это всего навсего хорошее предостережение.

— Какое?

— Что мы когда-нибудь будем иметь счастье умереть.

Главный врач посмотрел на своего пациента с легким сомнением.

— Вам это кажется несколько странным, — продолжал Фиэльд. — Несколько недель тому назад я встретил действительно старого человека. Он был моим и вашим коллегой. В свое время он состоял врачом при дворе Атахуальны. То был мудрый человек. Он открыл жизненный вечный двигатель и находился на пути к бессмертию.

В конце концов он превратился в протоплазму. Это эволюция в обратную сторону, — вечный круговорот жизни и смерти. Он мне сказал: человечество держит бессмертие в своих руках. Вечная жизнь не есть благо — это вечное увядание. Есть только одно великое счастье: в сознании, что мы смертны.

Испанский врач пристально посмотрел на своего пациента.

Фиэльд печально улыбнулся.

— Вы, вероятно, думаете, что мой разум обожжен лавой и золой там, в горах… Может быть, вы и правы… А теперь я осмелюсь поблагодарить вас за все заботы и терпение ко мне… Прощайте!

Главный врач долго смотрел вслед тяжелой фигуре, которая, наконец, исчезла на повороте улицы.

«Эти германцы — сущие мечтатели, — подумал он. — Если бы умереть было бы таким бессмертным счастьем, то все мы, доктора, были бы совершенно лишними…».

Между тем Фиэльд медленно брел по улицам Иквитоса. Вдруг он повернул в безлюдную улицу и скоро стоял перед красивым, тенистым кладбищем, обычного романтического типа. Здесь отыскал он свежую могилу. Норвежский доктор скрестил руки в повязках и опустил голову.

— Паквай, мой друг, — тихо проговорил он. — Я пришел сказать тебе прощай и до скорого свидания. Ты пожертвовал ради меня жизнью, когда скалы падали кругом нас и пламя освещало наши лица. Ты жил, как свободный гражданин великой природы. Ты умер, как муж!..

Потом он медленно пошел по направлению к гавани, где на всех парах стоял зафрахтованный пароход. Он шел в Маноас с каучуковым грузом.

Поздно вечером рулевой маленького парохода, который с оглушительным старомодным скрипом в машине, стоная, плелся вниз по реке, увидел пассажира, обмотанного повязками, стоявшего на корме и смотревшего на исчезавшие огни Иквитоса. Чужанин-великан вел себя весьма своеобразно. Он сильной рукой дергал цепь, висевшую у него вокруг шеи. Наконец, она лопнула. С минуту он держал цепь в руке. Рулевой заметил, что она была золотая и что к ней была прикреплена какая-то необыкновенная золотая фигурка. Пассажир посмотрел пристально на фигурку, глубоко вздохнул и швырнул цепь далеко в реку.

Затем он повернулся.

Рулевой увидел его глаза, они были твердые и блестели в глухом свете фонаря, подобно сине-черной сверкающей стали…

А в больничном саду в окрестностях Иквитоса сидела на другое утро молоденькая девушка с письмом в руке. Тяжелые слезы капали на крупные беспомощные буквы. Она читала и перечитывала их, и дивно прекрасное лицо с унылыми глазами, казалось еще бледнее под зеленью громадных пальм. Первое молодое горе любви окружало сиянием ее голову с матово-зелеными волосами.

Там стояло:

…Мы заглянули за границы бессмертия. И мы знаем теперь, что человеческая жизнь может протянуться на большие промежутки времени. Но нет несчастия хуже бессмертия. И люди должны благодарить природу, что они могут умереть прежде, чем первый ветер старости принесет в их сердца и мозги холод и увядание. Я уезжаю с пронзительным звоном косы смерти в ушах. Случалось порой, что жизнь наполняла меня отвращением, — но смерть никогда. Я становлюсь стар, и моим следующим и последующим приключением будет, вероятно, долгая поездка в лодке Харона. Но вы молоды. Все силы жизни бушуют в вас. В вашем возрасте даже горе прекрасно. Поезжайте в Париж к вашим близким. Скоро зашепчет весна в Булонском лесу. Скоро весенний свист скворца застигнет вас на скамье у Каскада. И вы протяните руки навстречу солнцу и насладитесь жизнью и биением каждой жилки. Может быть, мы когда-нибудь встретимся там. Тогда мы выпьем стакан золотистого вина в воспоминание о нашей поездке за бессмертными карликами…

Она стерла слезы… Спрятала письмо на груди и поднялась с новой тоской в сердце.

Ноор медленно пробирался через клубки лиан, заросли ядовитых папоротников и тучи ядовитых насекомых в сторону лагеря.

Он очень спешил, но обдуманно и внимательно делал каждый шаг. Джунгли мстили неосторожным. Каждое торопливое движение угрожало риском не заметить какую-нибудь из тысяч опасностей, которые грозили неосторожным.

Самое глупое, что можно было сделать в джунглях, это побежать. Самые счастливые успевали промчаться, в лучшем случае, половину дальности полета стрелы.

Несмотря ни на что, Ноор решил рискнуть и ускорить движение, насколько ему позволял инстинкт самосохранения охотника. Он почувствовал, что сегодня в лагере случится что-то чрезвычайное. Непонятно, откуда бралось это ощущение, но оно еще никогда не обманывало Ноора.

Ноор резко остановился и внимательно прислушался. В окружающих зарослях что-то таилось. Он знал об этом, но даже не пробовал угадать, что это могло быть. Зачем? В джунглях надо сначала действовать, а потом задумываться. Он медленно повернулся в сторону угрожающей опасности. Натянул лук. Замер неподвижно, ожидая опасность, повторяя про себя молитву. Лишь бы это был не альгор. Альгор летал, и это было самым сильным его оружием, даже более сильным, чем ядовитые когти и тройной ряд клыков в огромной пасти. Альгор протискивался на своих коротких лапах через джунгли, но в момент, когда он нападал на свою жертву, молниеносно взлетал над несчастным и падал на него, как камень, жадно вонзая ядовитые когти в тело добычи. Не многие успевали выстрелить и попасть в горло, которое было единственным незащищенным местом этого чудовища.

Ноор все еще не шелохнулся. Внезапно из-за стены кустов выбежал огромный кодар — похожее на тигра кровожадное создание с мордой крокодила. Ноор подождал, пока кодар откроет свою глубокую пасть — он всегда открывал ее, когда атаковал. Только когда стало видно дно глотки чудовища, Охотник мгновенно выстрелил и резко отскочил в сторону. Это было безумно рискованно, но иначе за победу пришлось бы заплатить ранами, которые нанесли бы ему зубы мертвого зверя. Лучше было рискнуть. Удача была на его стороне. Ноор несколько секунд смотрел на лежащую у его ног огромную тушу, презрительно усмехаясь. Кодары были очень глупы.

До лагеря оставалось не более трех полетов стрелы, когда он второй раз почуял что-то необычное. Внимательный взгляд вокруг не обнаружил никакой непосредственной опасности. Вероятно, здесь была другая причина. Ноор взглянул вверх, на небо, на полупрозрачные волокна тонких облаков.