Уилбур Смит - ГЛАЗ ТИГРА (сборник боевой фантастики и приключений)

— Это для выразительности, — поправилась Шерри. — Что будешь делать ты?

— У меня есть выбор. Я могу либо забыть обо всем, либо вернуться к Пушечному рифу и попытаться выяснить, какого черта перевозил полковник Гудчайлд в своих ящиках.

— Тебе понадобится оборудование.

— Не такое мудреное, как у Резника, но я могу кое-что достать.

— А как у тебя с деньгами, или это слишком бестактный вопрос?

— Ответ такой же. Я смогу кое-что достать.

— Синее море и белый песок, — прошептала она мечтательно.

— И пальмовые ветви, шумящие на ветру, — продолжил я.

— Прекрати, Харри.

— Толстые крабы, зажаренные на углях, и я рядом с тобой, что-то напеваю на пустынном берегу.

— Ты поросенок.

— Если ты останешься здесь, то просто не узнаешь, были ли там грязные носки, — я прижал ее к себе.

— Ты мне напишешь об этом, — умоляла она.

— И не подумаю.

— Придется ехать с тобой, — произнесла она наконец.

— Вот это замечательно, — я сжал ее плечо.

— Но я настаиваю, я плачу за себя сама, я отказываюсь быть твоей содержанкой, — она уже учуяла, какими серьезными были мои финансовые проблемы.

— Не буду посягать на твои принципы, — счастливо произнес я, и мой бумажник вздохнул с облегчением. С тем, что у меня оставалось, я мог снарядить экспедицию к Пушечному рифу.

Приняв решение, мы должны были еще многое обсудить. Мы даже не заметили, как подошло время, когда хозяин паба объявил: «Время, джентльмены!»

— Ночью опасно ходить по улицам, — предупредил я Шерри. — Думаю нам не стоит рисковать. Наверху у меня чудесная комната с изумительным видом.

— Оставь, Харри Флетчер, — Шерри встала. — Лучше проводи меня до дома, иначе я напущу на тебя моего дядюшку.

Мы прошли полквартала до квартиры ее дядюшки, по пути договорившись встретиться завтра к ланчу. У меня был целый список поручений на утро, включая заказ билетов на самолет, пока Шерри уладит дела с паспортом и заберет копии рисунков «Света Зари».

У дверей ее квартиры мы остановились лицом друг к другу в странном смущении. Это было настолько комично, что я рассмеялся — мы напоминали парочку старомодных подростков в конце первого свидания, но порой даже смущение бывает приятным.

— Спокойной ночи, Харри, — сказала она и каким-то неуловимым образом, столетиями известным всем женщинам, дала понять, что ждет поцелуя.

Ее губы были мягкими и теплыми, и поцелуй длился бесконечно.

— Боже мой, — прошептала она, оторвавшись от меня.

— Ты уверена, что не передумаешь? Это красивая комната, с горячей и холодной водой, на полу ковер, есть телевизор.

Она неуверенно засмеялась и легонько оттолкнула меня:

— Спокойной ночи, дорогой Харри.

Я вышел на улицу и побрел к моему пабу. Ветер стих, но от реки несло сыростью. Улица была пустынна, а вдоль края тротуара стояла вереница припаркованных, бампер к бамперу, машин — до самого угла. Я медленно шел по улице, не торопясь в постель. Я подумал, не совершить ли мне прогулку вдоль набережной.

Я шел, засунув руки в глубокие карманы пальто, совершенно расслабившись, и был счастлив, думая об этой женщине.

Мне еще надо было многое обдумать, так много было в ней непонятного и загадочного, однако, я лелеял надежду, что между нами будет нечто такое, что продлится дольше, чем ночь, неделя или месяц, нечто такое, что сейчас уже можно было назвать сильным чувством. С годами оно станет только сильнее, а не исчезнет, как это обычно случается.

Внезапно кто-то рядом со мной произнес: «Харри!» Мужской голос был мне незнаком, и я инстинктивно обернулся на него. Как только я это сделал, то тотчас понял, что совершил ошибку.

Говорящий сидел в одной из припаркованных к тротуару машин. Это был черный «Ровер». Стекло было опущено, и лицо человека казалось мне светлым пятном в темноте салона.

В отчаянии, я постарался поскорее вытащить руки из карманов и повернуться в сторону, откуда, по-моему, последует нападение. Повернувшись, я присел, и в то же мгновение что-то просвистело у меня возле уха, ударив со страшной силой по плечу.

Я изо всех сил нанес локтями удар назад и попал в кого-то. За моей спиной вскрикнули от боли. Наконец, мои руки были свободны. Я развернулся и побежал, петляя во все стороны, чтобы не дать им снова попасть в меня кистенем. Для меня они все еще оставались неясными силуэтами в темноте ночи — и от них исходила угроза. Казалось, их был легион, но на самом деле, лишь четверо, и один в машине. Все они были мощного сложения, и в руке одного был кистень. Он приготовился нанести новый удар.

Я стукнул его ладонью под подбородок. Голова его откинулась назад и я подумал, что, наверно, сломал ему шею. Человек свалился на тротуар.

Кто-то едва не попал мне в пах коленом, но я обернулся, и удар пришелся мне в бедро. Я развернулся и нанес ответный удар. Он оказался удачным — я попал нападавшему в грудь, и тот отлетел назад. Но в тот же момент, другой из них, размахнувшись, направил кулак мне прямо в лицо. Он попал мне прямо в щеку чуть ниже глаза, и я почувствовал как лопнула кожа.

Третий навалился мне на спину, обхватив рукой мое горло и сдавливая его, но я выпрямился, пытаясь сбросить с себя противника. Крепко вцепившись друг в друга, мы катились по мостовой.

— Ну-ка, утихомирь его, — раздался еще один голос, низкий и требовательный. — Дайте мне его как следует успокоить.

— А что, по-твоему, черт побери, мы стараемся сделать? — задыхаясь, ответил другой, и мы ударились о бок «ровера». Я был прижат к нему, когда увидел, что тот, с кистенем, уже поднялся на ноги.

Он размахнулся еще раз. Я мотнул головой, но удар пришелся мне в висок. Я не до конца потерял сознание, но бороться уже не мог, мгновенно ослабел, как дитя, и едва держался на ногах.

— Все в порядке, запихните его назад.

Меня усадили на середину заднего сиденья «ровера», и двое из них сели по бокам от меня. Двери захлопнулись, взревел мотор, и мы на всей скорости понеслись вперед.

Сознание мое слегка прояснилось, но половина головы онемела и напоминала мне резиновую грушу. Трое сидели на переднем сиденье и двое сзади, по бокам от меня. Все они тяжело дышали, а тот, что сидел рядом с шофером, потирал себе шею и челюсть. От того, что сидел справа от меня, несло чесноком, и он дышал им на меня, обыскивая мои карманы на предмет оружия.

— Думаю, тебе следует знать, что у тебя в пасти кто-то давным-давно сдох и до сих пор разлагается, — произнес я, едва ворочая распухшим языком.

Попытки задеть его оказались бесплодными. Казалось, он даже не расслышал сказанного и с упорством продолжал обыск. Наконец, он удовлетворился, и я смог поправить одежду. Мы молча ехали вдоль реки по направлению к Хаммерсмиту. Наконец, все они пришли в себя и отдышались, а водитель обратился ко мне.