Уилбур Смит - ГЛАЗ ТИГРА (сборник боевой фантастики и приключений)

Я начал задыхаться. Легкие стали гореть, и от нехватки воздуха у меня заплясало в глазах. Я чувствовал, как силы покидают меня, а сознание отступает в темную бездну.

Выстрел прозвучал глухо, почти едва слышно. Я даже не понял, что это, но Сулейман Дада вдруг дернулся и затих, разжимая тиски объятий, а затем его туша сползла с меня и свалилась в воду.

Я присел, кашляя и жадно хватая ртом воздух, вода потоками стекала с моих волос, мешая мне смотреть.

В свете валяющегося на песке фонаря, я увидел стоящую на коленях у кромки воды Шерри Норт. В ее перевязанной руке все еще было сжата винтовка, а лицо было бледным и испуганным.

Возле меня в мелкой воде плавал лицом вниз Сулейман Дада. Его полуобнаженное тело блестело, как прибитый к берегу дельфин. Я медленно поднялся, с моей одежды стекала вода, а Шерри смотрела на меня в ужасе от содеянного ею.

— Господи, — шептала она. — Я же его убила! О Боже!

— Детка, — выдохнул я. — Это твой лучший поступок за день, — и я шатаясь побрел туда, где лежал Чабби.

Превозмогая себя он пытался подняться.

— Полегче, Чабби, — бросил я ему и поднял фонарик. На его рубашке была свежая кровь. Я расстегнул ее, обнажая широкую коричневую грудь. Рана была внизу в левом боку, но легкое было задето. Я увидел, как при каждом вздохе из темного отверстия поднималась пена. На своем веку я повидал много ранений, чтобы в них разбираться. Я знал, что это почти безнадежное. Он всматривался в мое лицо: «И как она из себя? — проворчал он, — ведь почти не болит».

— Замечательно, — мрачно ответил я. — Каждый раз, когда ты будешь пить пиво, оно будет вытекать из этой дыры.

Он криво усмехнулся и я помог ему сесть. Отверстие, через которое вышла пуля, было почти чистым и аккуратным, и едва больше входного. Карабин был заряжен тяжелой пулей, и кость не была задета.

В походной аптечке я нашел пару бинтов и перевязал раны. Затем я помог Чабби вскарабкаться в лодку. Шерри уже приготовила матрац и мы укрыли Чабби одеялами.

— Не забудьте Анджело, — прошептал он. У меня сжалось сердце, когда я нашел длинный брезентовый сверток там, где его уронил Чабби. Я перенес Анджело и положил его на носу вельбота.

Я толкал вельбот, пока вода не дошла мне до пояса, затем вскарабкался через борт и завел моторы. Моей главной заботой теперь было не оставить Чабби без медицинской помощи, но нам предстояло еще долго плыть до островов Сент-Мери по холоду ночи.

Шерри сидела возле Чабби прямо на досках днища, стараясь как-то утешить его, а я стоял на корме и осторожно вел вельбот через глубоководный пролив, чтобы затем свернуть на юг. Под небом, усыпанным равнодушными белыми звездами, я вез свой печальный груз — раненую, умирающего и мертвого.

Мы шли уже около пяти часов, когда Шерри поднялась от лежащего на дне вельбота, укрытого одеялами тела, и пробралась ко мне:

— Чабби хочет поговорить с тобой, — тихо сказала она, а затем, импульсивно наклонившись вперед, коснулась моей щеки холодными пальцами искалеченной руки. — Мне кажется, он умирает, Харри.

В ее голосе зазвучала тоска. Я передал ей руль. «Видишь эти две яркие звезды?» — Я указал ей точки Южного Креста». — «Веди прямо на них», — а сам пробрался вперед, туда, где лежал Чабби.

Казалось, он несколько мгновений не узнавал меня. Я опустился возле него на колени и слушал его тихое булькающее дыхание. Затем он внезапно пришел в себя. Я увидел, как в его глазах отразился свет звезд и он взглянул на меня. Я склонился над ним, и до его лица было лишь несколько дюймов.

— Мы хорошо вместе с тобой порыбачили, Харри, — прошептал он.

— А сколько еще нас ждет впереди, — ответил я. — Того, что мы везем с собой — нам хватит, чтобы купить отличную новую лодку. В следующий сезон мы выйдем с тобой в море — и держись, рыба! Честное слово!

Затем мы долго молчали, пока, наконец, я не почувствовал, что он пытается нащупать мою руку. Я взял его руку и крепко сжал. Я чувствовал мозоли и застарелые трещины от лески — ему приходилось вытягивать тяжелую рыбу.

— Харри, — его голос был таким слабым, что я едва слышал его сквозь шум моторов, даже опустив ухо к его губам: — Харри, я хочу тебе сказать что-то, чего еще никому никогда не говорил. Я люблю тебя, старина, — прошептал он, — я люблю тебя сильнее, чем собственного брата.

— И я люблю тебя, Чабби, — ответил я. На несколько мгновений он сильнее сжал мою руку, а потом его пальцы расслабились. Я сидел возле него, а его большая мозолистая лапа медленно холодела в моей руке. Над темным задумчивым морем начал заниматься бледный свет зари.

В течение последующих трех недель мы с Шерри редко покидали наш уединенный приют в Черепашьем Заливе. Мы вместе с ней, чувствуя себя виноватыми, постояли на кладбище, пока хоронили наших друзей, и как-то раз я в одиночестве съездил в форт, где провел два часа с президентом Годфри Биддлем и инспектором Уолли Эндрюсом. Но все остальное время, пока заживали раны, мы были одни.

Раны телесные затягивались, однако, быстрее, чем раны душевные. Однажды утром, когда я перевязывал Шерри руку, я заметил крошечные перламутровые чешуйки на кончиках ее пальцев и понял, что это начали отрастать ногти. Все-таки ее длинные кисти вернут себе их естественное украшение и я благодарил за это судьбу. Это было невеселое время. Воспоминания были еще свежи, а дни омрачены скорбью о Чабби и Анджело. Мы оба ощущали, что близится кризис наших отношений. Я догадывался, как мучительно ей сделать свой выбор и прощал ей вспышки дурного настроения, приступы упрямого молчания и внезапные исчезновения из дому, когда она часами бродила вдоль пустынного пляжа или уходила на далекий мыс, где я едва различал ее одиноко сидящую фигурку. Наконец, я понял, что она достаточно поправилась, чтобы взглянуть, что нас ожидает. Однажды вечером, впервые после нашего возвращения на Сент-Мери, я завел разговор о сокровище.

Они лежали зарытые под высоким фундаментом моего домишки. Мы сидели с ней на веранде, потягивая виски, и слушали шорох ночного прибоя о песок пляжа. Она выслушала меня молча.

— Я хочу, чтобы ты улетела и сделала необходимые приготовления для прибытия гроба. В Цюрихе возьмешь машину и приедешь в Базель. Там я заказал для тебя номер в гостинице «Красный Бык». Я выбрал этот отель, потому что в нем есть подземный гараж и я знаком с главным портье. Его зовут Макс, — посвящал я ее в свои планы. — Он закажет катафалк к самому самолету. Ты будешь играть роль безутешной вдовы и привезешь гроб в Базель. В гараже мы его переставим с катафалка. Ты закажешь, чтобы мой брокер прислал бронированную машину и забрал голову тигра в свои владения.

— Ты все хорошо проработал, не так ли?

— Надеюсь, — я налил еще виски. — Мой банк — «Фаль и Сын», и ты должна спросить господина Шаллона. Когда ты с ним встретишься, то дашь ему мое имя и номер счета — 1066, как битва при Гастингсе. Ты должна договориться с мсье Шаллоном о частных апартаментах, куда бы мы могли пригласить для осмотра головы посредников.