Владимир Лосев - Проверка на разумность

Сквозь мутную жидкость трудно было что-либо увидеть, но скоро муть ушла, и она увидела Крита, повисшего в воздухе на его уровне и пристально вглядывающегося в ее глаза.

— Ты что-то сказала насчет моего мозга? — безразлично поинтересовался он, касаясь стенки цилиндра, в который она оказалась заключена. На ней появились разноцветные непонятные знаки. — Как понимаю — призывала мне смерть?

— Да, я хочу твоей гибели, мой могучий враг! — Алана вдруг поняла, что не умирает и вряд ли умрет. Жидкость вокруг позволяла ей дышать вполне свободно. Она говорила, хоть и не понимала как. — Ты сам хотел моей кончины!

— Понимаю, что ты хочешь сказать, но вряд ли у тебя что-то получится, — чужак задумчиво побарабанил четырьмя уродливыми пальцами по стенке. — Ты не умрешь здесь. Знаешь ли ты, что ты не можешь летать, потому что у тебя сбита программная цепочка?

— Я ползун, — призналась птаха. — Такие, как я, рождаются редко, и это всегда позор для рода. Старшие не разрешают никому помогать тем, кто не может взлететь, поэтому те живут недолго. Умирают быстро от ран или падения из гнезда. Но погибнуть не страшно — труднее жить, не видя небо, и не слыша, как поет ветер в твоих крыльях.

— Для информации: этот дефект одна из форм приспособления к вашему будущему облику. Однажды один из ползунов выживет, в то время как все летуны погибнут: полет требует слишком много энергии, следовательно, ее мало остается на мышление. Ваш вид обречен на вымирание, если вы не потеряете крылья и не научитесь ходить. Но, тем не менее, сейчас ты передо мной, и вполне владеешь логикой, поэтому я подумаю, что можно сделать.

— У нас считается, что если ползун не полетит до своего двадцать первого года рождения, то он не полетит никогда, мне осталось совсем немного до этой ужасной даты.

— Что ж… — Крит задумался. — Можно научить тебя летать, пересчитать цепочку и убрать лишние элементы. Это простое решение. Но можно убрать крылья и дать возможность свободно ходить.

— Ты можешь научить меня летать?!

— Я могу это сделать, только надо ли это тебе — не проще ли передвигаться на двух лапах?

— Я не хочу оставаться ползуном, — Алана открывала клюв, но едва слышала свой клекот. Возможно, она просто думала? Но как чужак слышит ее? Как получилось, что все ее мысли стали для него открытой книгой? Она задумалась на мгновение об этом, но тут же забыла об этом. Сейчас это было неважно, потому что чужак сказал то, что ударило болью в ее сердце. Неужели он сможет сделать так, что она полетит?! Она горько вздохнула. — Что нужно сделать, чтобы заслужить право летать? Как понимаю, ничего в этом мире не дается просто так, иначе теряется смысл самой жизни. Я права?

— Чудные размышления, — чужак застучал по стенке, находя нужные только ему понятные символы. — Давно не слышал ничего подобного. Сейчас попробую кое-что объяснить: в свою галактику мы пропускаем только тех, кто обладает разумом…

— Разве мой звездолет, который вы сломали и выбросили в космос, не говорит о моей разумности?

— Для нас нет. В каждом мире существует немало существ, которые умеют строить приспособления для облегчения своей жизни, одни выращивают дома, другие создают летательные аппараты, думаю, если ты задумаешься, то и сама вспомнишь немало таких, у кого немного разума, но они создают замечательные вещи.

Алана на мгновение задумалась и вспомнила: в ее мире жили на деревьях маленькие животные, которые умели делать из веток крылья и успешно планировали с их помощью от одного дерева к другому. Эти создания всегда казались летунам ошибкой природы. Умом они не отличались, и легко попадались на обед многочисленным хищникам.

— Но эти животные не умеют изготавливать звездолеты, чтобы перелететь с одной планеты на другую, — возразила она. — Их приспособления примитивны.

— В нашей галактике есть существа, перелетающие с одной планеты на другую, но назвать их разумными не сможет никто, — рассеяно отозвался Крит. — Есть и такие, кто питается чистой энергией звезд, но и они ограничены в своем сознании.

— Хорошо, — вздохнула птаха. — Мои слова для тебя ничего не значат, как я понимаю. Скажи, что мне сделать, чтобы ты поверил в то, что у меня есть разум? Неужели самого общения мало?

— Общаться между собой умеют многие существа, это заложено в программе всех живых существ. Конечно, сам уровень общения довольно примитивен, но вынужден признать, мне известно немало животных, имеющих богатый язык, включающий в себя абстрактные символы. К сожалению, они не могут решать даже простые примитивные задачи, что говорит о слаборазвитом сознании. Понятие о разумности в разных мирах свое, но поскольку мы управляем этой галактикой, то окончательное решение принимать нам. Мы дадим тебе возможность доказать нам, что ты умеешь мыслить.

— Как вы собираетесь это сделать?

— Перед тобой будет поставлено несколько практических задач. Если ты их решишь, мы признаем твою расу разумной и поможем вам в дальнейшем развитии, если нет, то закроем вашу планету так, что ни одно существо не сможет покинуть ее в течение многих сотен ваших поколений. Ты поняла, что я сказал?

— Да, но я не самая умная на своей планете и не умею летать, поэтому вряд ли стоит испытывать именно меня.

— Мы признаем случайность. Если ты здесь, значит, таков выбор твоей расы.

— Меня никто не выбирал — угрюмо ответила Алана. — Я ползун, а не летун, а это говорит о том, что не могу представлять никого со своей планеты.

— Тебе придется это сделать, потому что никого другого с твоей планеты здесь нет, — Крит закончил стучать по стенке. — А теперь спи.

— Постойте! Что за испытания я должна пройти? — впервые с того момента, как она оказалась внутри огромного трюма, птаха испугалась. Одно дело, когда ты отвечаешь за себя и совсем другое, когда от тебя зависит будущее всех летунов. Горькая ирония заключалась в том, что она была отверженной, и имела право только на смерть, а не на то, чтобы защищать свою расу. В том, что чужаки могли закрыть космос для летунов, Алана не сомневалась, она видела, насколько они могущественны и сильны. — Почему вы не говорите мне?!

— Первое испытание самое простое, — Крит отстучал что-то на стенке, и появилось изображение поверхности какой-то планеты. — Когда ты проснешься, то окажешься здесь, а тебе нужно добраться вот до этого места.

Под его рукой поверхность планеты двинулась, и Алана увидела огромный водопад, спускающийся к извивающейся змеей реке.

— После того как окажешься в этом месте через сотню кликов, мы тебя подберем.

— А если не успею?

— Ты проиграешь испытание.

— Вы мне дадите измеритель кликов?

— Нет.

— Вы дадите мне рисунок этой поверхности, чтобы я могла придти туда, куда надо.