Майкл Флинн - Танцор Января

По случаю успешного вхождения на Великую магистраль Январь собрал всех на ужин в кают-компании.

— За успешное скольжение! — произнес он тост, подняв бокал «Гладиольского Черного Шафрана», также известного как «Черная Гроза», благодаря максимальному эффекту при минимальных затратах.

— И за к’нец черт’вого ползанья, — добавил следом О’Тул.

Тираси задумчиво крутил ножку своего бокала между большим и указательным пальцами.

— Стоит ли оставлять хренову контрольную палубу без присмотра? — спросил он. Судя по тому, как собравшиеся закатили глаза, Рингбао рассудил, что этот вопрос Тираси поднимает уже далеко не в первый раз. Рингбао стало интересно, говорил ли кто-нибудь из членов команды что-то, чего другие не слышали прежде уже не одну сотню раз.

О’Тул искоса посмотрел на куинсмирянина.

— Мы в черт’вом желобе, парень. В центре тр’бы. В ближайш’е дес’ть вахт нам не нужно ни одной корректировки.

Тираси натужно вздохнул.

— Значит, придется довериться твоему мнению.

О’Тул раскраснелся.

— Моему мнению и интеллекту! — слишком поздно заметил он расставленный капкан. Слова уже сорвались с языка!

Тираси с невинным видом повернулся к Январю.

— До тех пор, пока интеллект с ним согласен, — пропел он.

— Довольно! — отрезал Январь, и Тираси, озадаченный и задетый, откинулся на спинку кресла. Несмотря на проведенные вместе многие годы, он рассчитывал, что капитан хотя бы улыбнется шутке.

Ни Рингбао, ни Калим не засмеялись вместе с остальными. Маленький Хью счел, что шутка слишком злая, а он предпочитал приберегать злость до тех пор, когда в ней действительно появлялась необходимость. Фудир же решил не отвлекаться от поисков, и вмешиваться в эти мелкие дрязги не входило в его планы. Но от Тираси не укрылось молчание новых членов команды, и так как на своего капитана повысить голос он не мог, то переключил внимание на матроса. Калим сидел между Тираси и Рингбао, поэтому Биллу пришлось откинуться назад, чтобы обратиться к Хью.

— Что-то не нравится, Ринг-о?

— Простите великодушно, — ответил матрос. — Куинсмирянский юмор очень уж тонок.

Тираси сжал кулак.

— Знаешь, почему меня зовут Бойцовым Биллом?

Маленький Хью посмотрел на кулак, затем в глаза исполняющему обязанности астрогатора.

— Потому что не умеешь держать себя в руках?

О’Тул расхохотался, Хоган и Мэлоун обменялись ухмылками. Капитан Январь хлопнул по столу.

— Я сказал — хватит!

— Хочешь узнать меня поближе, малыш?

— Было бы что узнавать.

О’Тул и Мэлоун ничего не заметили, но Мэгги Б. сразу все поняла. Как и Тираси, который стиснул зубы и одарил Рингбао взглядом исподлобья. Но он колебался. Возможно, что-то заметил во взгляде матроса. Быть может, увидел Призрака Ардоу, ибо тех, кто бахвалится, и тех, кто убивает, разделяет пропасть и на противоположной стороне его поджидал Призрак. Тираси отшатнулся и посмотрел на Калима, спокойно доедавшего тушеное мясо.

— Не поможешь своему дружку? — спросил он с напускной воинственностью в голосе.

Фудир моргнул и удивленно поднял глаза.

— Зачем? Ему разве нужна помощь? — Он сжал челюсти так, что заиграли желваки, и в его голосе прозвучала неожиданная твердость. Остальные за столом умолкли.

А Январь одарил двух новых членов команды пристальным взглядом.

Позже Фудир зашел к Маленькому Хью в каюту и, прикрыв дверь, схватил молодого человека за комбинезон.

— Никогда не делай так больше! — сказал он шепотом, более страшным, чем крик. — Не позволяй, чтобы кто-нибудь понял, что ты не простой матрос!

О’Кэрролл освободился от хватки терранина.

— Мне не понравилось, как Тираси нарывался на драку со Слаггером.

— Тебе не понравилось? — Фудир покачал головой. — Тебе не понравилось? А тебя разве кто-нибудь спрашивал, должно ли тебе понравиться? Понравиться должно было только О’Тулу, и, на случай, если ты не заметил, ему понравилось! Они с Тираси ведут эту игру с незапамятных времен. Таков их ритуал. Мэлоун принимает ставки, а все вокруг неодобрительно кудахчут. Поэтому не суй свой нос в чужие дела.

Теперь Маленький Хью покачал головой.

— Нет, в его словах чувствовалась подлость. Ты преуменьшаешь значение произошедшего.

Фудир толкнул его в грудь.

— И это говорит человек, готовый ввергнуть целый мир обратно в гражданскую войну только из-за того, что после переворота лишился работы.

Маленький Хью схватил Фудира за запястье.

— Осторожней, старик, или я тебя в бараний рог согну.

Но Фудир внезапно расслабился и мягко произнес:

— Не стоит ссориться. — Слова были достаточно кроткими, но, странное дело, они прозвучали почти как: «Ты действительно думаешь, что сможешь?»

И тут Хью в голову пришла новая и неожиданная мысль! О’Кэрролл отпустил терранина.

— Ты не такой уж старый, каким кажешься, — удивился он.

Фудир хмыкнул и обернулся к двери.

— Не ссорься с Тираси. Январь мог что-то почуять. Попытайся вести себя неприметно. Это ведь твоя специальность? Разве тебя не называли Призраком?

— Я умею скрывать облик.

Ответ Хью был двусмысленным, и они разошлись, получив пищу для размышлений.

Электрическая авеню пролегала вдоль геодезических разломов, поэтому, как правило, представляла собой прямую линию. Но само это правило было неровным и извилистым. В желобе существовало только одно направление — прямо по курсу. Время от времени О’Тул проверял центровку корабля, но единственный заставивший всех поволноваться момент случился только спустя полторы недели, когда турбулентность Черенкова возвестила о головной волне корабля, скользящего по трассе с противоположной стороны.

Поскольку в определенном смысле идущий по Авеню корабль находился вне Вселенной, два судна не могли одновременно находиться в одной точке пространства. Таким образом, угрозы сверхсветовых столкновений не существовало, и лишь едва ощутимая тряска свидетельствовала о скользящих в свете судах. Иногда О’Тулу приходилось корректировать вызванные этим незначительные отклонения.

— Но в этот раз, — ругнулся он, — эт’ должен быть целый черт’в флот.

Волна отбросила корабль на самый край канала, к сублюминальной тине.

Впрочем, ничего такого, с чем нельзя было справиться. О’Тул прошел зону турбулентности, а позже Маленький Хью увидел его в кают-компании со стаканом чего-то крепкого в руке и совсем не расположенного к беседам. Даже Январь казался едва ли не озабоченным, его привычная улыбка почти исчезла, а в корабельный журнал попала длинная и чрезвычайно гневная запись.

— Им нельзя заходить на Авеню так близко друг к другу, — объяснила Мэгги Б., когда Рингбао обратился к ней с вопросом. — Появляется ряд проблем для встречных кораблей. — Но когда он поинтересовался, насколько близко они прошли, женщина только улыбнулась и сказала, что он может не волноваться. Это его, конечно, обеспокоило.