Майкл Флинн - Танцор Января

Как-то Гончая услышала терранскую поговорку: «Повторенье — мать ученья». Но Пулавайо не проводил достаточно времени ни в мужском, ни в женском облике, чтобы отточить мастерство хотя бы одного из полов.

Ее немного уязвило, что директор не заметил тех стараний и усилий, которые она вложила в создание наряда. Этой хитрости и не следовало быть замеченной, но какой-нибудь комментарий лишним бы не был. Вместо этого директор обиделся, что она пришла не в форме, и Гончей стало любопытно, не замешана ли тут потребность в доминировании. Она взяла на себя роль активного партнера, говорила ему, что нужно делать, хвалила, когда он делал это правильно, и шлепала его, когда делал что-то не так. Ей невольно лезли в голову мысли о дрессировке щенка.

На бан Бриджит была кристаллическая подвеска производства Уоффорда и Бэйла с Нового Эрена, и, когда молодая женщина ритмично двигалась на Пулавайо, подвеска болталась туда-сюда, ловя отражение света из холла. Гончая тихо шептала директору, сначала используя простые слова ласки и услады, но через некоторое время сменила их выражениями сонливости и усталости. Ты утомился? Ты уже так устал. Ты едва ня засыпаешь…

Вскоре, чему помогла физическая разрядка, Пулавайо погрузился в дремотное, гипнотическое беспамятство на подушках и шелках, заменявших ’линианам кровати. Бан Бриджит осторожно слезла с него, подтянула к ложу шезлонг и приступила к работе.

Ей не потребовалось много времени, чтобы узнать расположение аппаратной кнопки и кодов доступа к базе данных КТК. Подозревая, что леность ’линиан означает немало телеционирования из дома, бан Бриджит опробовала коды и кнопку на домашнем интерфейсе Пулавайо и с удовлетворением обнаружила, что ее подозрения оправдались.

Через нить данных Гончая загрузила информацию в свою одежду. База данных была огромной, и в активной памяти всенаряда не осталось ничего, кроме кроя «утиного крыла». Рискованная затея. Один сбой системы — и она останется только в двух серых кусочках ткани на бедрах и груди.

Закончив, бан Бриджит очистила всю память и логи интерфейса. Она предусмотрительно надела наперстки, так что на клавиатуре не осталось генетических отпечатков, а насчет других генетических следов, которые можно было бы найти в иных местах, у нее имелась причина, которую с готовностью принял бы любой ‘линианин.

С постели донесся стон. Бан Бриджит нахмурилась, ведь Пулавайо не должен был очнуться от гипноза самостоятельно. Она метнулась через дворик, мимо прудов, между парой широких колонн, которые должны были напоминать древесные стволы, и добежала до вороха подушек и одеял, на которых возлежал директор. Пулавайо оставался в состоянии гипноза, но его рот вяло шевелился, пытаясь что-то сказать. «Говорит во сне, — подумала Гончая. — Должно быть, ему что-то снится».

Но ’линианский диалект создали ленивые уста и глотки, так что имплантат бан Бриджит принялся разбирать стоны, помогая ей услышать сказанное на гэлактическом.

— Куда ты ушла? — спрашивал Пулавайо. — Почему бросила меня?

Бан Бриджит склонилась над постелью, чтобы расслышать получше. Теперь она беспокойно выпрямилась, лихорадочно раздумывая. Он не мог выйти из гипноза.

— Нужно было воспользоваться удобствами, — на ходу придумала она. — Спи дальше.

— Он и так спит. Зачем ты просила у него коды доступа?

У него? Довольно странно общаться со спящим человеком.

Слышать, как он говорит о самом себе с подобной отстраненностью. Это напомнило бан Бриджит древние дибольдские сказки о «говорящих», которые могли вселяться в чужое тело. Каждый новогодний вечер она с другими дибольдскими детьми наряжалась в страшные и пугающие костюмы, притворяясь, будто одержима, и доверяясь профессиональной этике. Традиция воспринималась куда менее серьезно, нежели в Дни Заселения, но воспоминание оказалось таким неожиданным и ярким, что на мгновение она едва в страхе не выбежала из дома. Лишь благодаря железному самоконтролю она оставалась у кровати достаточно долго, чтобы понять, что случилось.

— Он собирался утром передать мне информацию, — сказала она. — Тише. Ты тоже сии. Няплохо мы порезвились. Должно быть, ты устал.

— Я не устал, но, ох, до чего ты была хороша. А твоя одежда — отличный выбор. Я не хочу, чтобы тебе причинили вред.

— Мне никто ня навредит.

— Они будут поджидать снаружи, на улице, ведущей к маглеву. Он предложил это. Сказал, что секрет стоит риска.

— Какой секрет?

— О, я не знаю. Думаю, вспомню, когда он проснется.

Конечно. Паравосприятие. Во время бодрствования обе части могут общаться между собой. Сейчас она разговаривала с эмоционально-восприимчивой частью разума Пулавайо, но обычно доступ к голосовому центру получали оба полушария.

«Хозяйке на заметку: при допросе параперцептика убедись, что загипнотизировала все части его мозга».

Бан Бриджит нежно успокоила пробудившуюся половину разума директора. Затем, нашептывая в правое ухо, она сообщила другой половине Пулавайо, что ему приснился странный сон и он забудет его, как только проснется. Она описала их занятия любовью более страстными, нежели они были на самом деле, и сыграла на фантазиях директора, рассказав, что пришла на свидание в форме Гончей и они играли в разные доминирующие игры. В конце она упомянула, что ушла за час до текущего времени и что они поцеловались в дверях.

Вот так. Легче всего запоминается то, что мы хотим помнить. Если Пулавайо другой частью разума вспомнит, что Гончая оставляла ночью постель, то спишет это на женские потребности.

Затем, поддавшись импульсу, бан Бриджит оттянула правое веко директора.

Глаз закатился за глазницу, подергиваясь в неспешном ритме.

Она оттянула левое веко.

И глаз смотрел прямо на нее.

— Прощай, — прошептала она в левое ухо. — Ты был чудесен. Я никогда тебя ня забуду.

Ложь была совсем маленькой, а Гончая нуждалась в благодарности и содействии этой половины.

На город опустилась ночь, улица утопала во тьме, нарушаемой лишь озерцами света фонарей. Большинство домов казались темными блоками во мраке. В столь поздний час лишь в нескольких из них тускло светили лампы, скрытые за ставнями и занавесками. Вдалеке шипела река Хилливадди, стекая с Полихромной горы. Ветер, восхищенно нашептывая, раскачивал деревья.

Бан Бриджит почуяла их, когда свернула на улицу Олумакали, ведущую к остановке маглева.

Двое поджидали в тени между домами. Под деревом.

— Это она, — услышала их шепот Гончая.

— Она турист, верно?

— Говорили, что она будет в какой-то странной одежде. «Форме».

Бан Бриджит прошла мимо них, притворившись, будто ничего не слышит и не замечает. Она вспомнила тех мускулистых ‘линиан, которых видела накануне днем. Павлином правили традиции, а не законы. У них не было полицейских. Их заменяли силовики.