Шервуд Смит - Крепче цепей

Фиэрин прикусила губу.

– Но... у меня есть связи. Один высокопоставленный Архон...

– Нет, – быстро сказал Ранор. – Найбергу или его заместителю. Вы сделаете это для меня?

– Сделаю. – Она протянула руку.

Он положил ей на ладонь чип, теплый и слегка влажный, сжал ее руку в своей и сказал:

– Пожалуйста, не просматривайте его. Ни одна система не гарантирует безопасности.

– Знаю, – улыбнулась она.

– Благодарю вас, – и поклонился низко, как подчиненный вышестоящему.

Что-то в его манерах усилило ощущение озноба. Но прежде чем Фиэрин успела что-то сказать, он отпер замок и вышел.

Ранор быстро отошел от каюты Фиэрин, придав лицу выработанное многолетней привычкой бесстрастное выражение.

Придя в собственную каюту, он опустился на койку и закрыл лицо руками.

Шок не отпускал его со дня Энкаинации Крисарха Брендона нур-Аркада, когда он видел, как бомба уничтожила всех, кто собрался в Зале Слоновой Кости посмотреть, как Брендон принесет обеты Служения, – видел и ничем не мог помочь. Брендон так и не появился, и никто не мог объяснить почему.

Позже те немногие, что избежали взрыва, негодовали на то, что телохранители Брендона не сочли нужным предупредить гостей, не говоря уж о том, чтобы их эвакуировать. Но Ранор знал, что все не так просто: согласно последнему сообщению, которое он получил до того, как вся связь отказала, вся охрана Крисарха, несшая службу в тот день, была найдена мертвой в одном из подвалов дворца.

Однако Ранор был не в силах рассуждать: вместе с титулованными гостями, охранниками и слугами погибли его подруга, Льюсер ген Альтамон с Ансонии, и их неродившийся ребенок.

Много позже высокий, мускулистый капитан Флота, пробравшийся мимо должарских орудий, чтобы подобрать последних беженцев, похвалил Ранора за самоотверженность и присутствие духа. Эта похвала привела его в растерянность. Отупевший от горя, утративший смысл жизни, он лишь по привычке успокаивал впавших в истерику людей после взрыва и вел по лабиринтам дворца тех немногих, что пошли за ним.

Должарианцы захватили планету с жестокой быстротой, и только горсточка панархистов скрывалась в убежищах там и сям, надеясь связаться с кем-нибудь за пределами Артелиона.

Ранор улетел одним из последних – он отвечал за связь. И все это время он носил при себе последнее звено, связывающее его с любимой: чип, который она снимала своей айной. Запись шла до ее последнего мгновения.

Ранор просматривал чип постоянно, несмотря на почти невыносимую боль. Он понимал, что это акт не только скорби, но и покаяния.

Он должен был быть там, с ней.

Но лишь на борту курьерского корабля кадры, снятые Люсьер, вдруг отозвались у него в голове взрывом, как бомба, убившая его любимую.

Все еще сам не свой от горя, Ранор оказался перед выбором. Уничтожить чип и позволить разгромленному правительству собраться вновь – весьма возможно, вокруг тех лиц, которые, если верить отснятому, были в сговоре с Должаром? Или сказать правду и способствовать падению этих лиц?

Оправданием его молчанию могло бы послужить сохранение остатков Тысячи Солнц, но сохранятся ли они, если даже семья Панарха каким-то образом причастна к измене? Психике Ранора была присуща склонность, а после он научился делать это на практике – сглаживать, поправлять, облегчать... прятать трещины шаткого сооружения. Социальная гармония была его призванием. С годами он отточил свой дар, налаживая отношения между высокопоставленными особами, уговаривая их и ублажая, чтобы дипломатический процесс шел красиво и без срывов.

Всякий диссонанс был для него сущим мучением. Однако его вера в систему разлетелась вместе с осколками той бомбы, и оскаленный череп хаоса, столь невообразимый до того дня, как Крисарх намеренно не явился на собственную Энкаинацию, ныне стал неоспоримым фактом.

Только личная преданность заставила его принять решение. Люсьер, новоиспеченная гражданка Тысячи Солнц, доверила это свое завещание ему – умерла, передавая ему последнюю волю. Хотя смысл его жизни умер вместе с ней, его долг позаботиться о том, чтобы ее смерть не была напрасной.

Ранор встал и побросал свои скудные пожитки в чемодан. Последним был оригинал чипа, и Ранор подумал, не сунуть ли и его туда же.

Ненужная потеря времени.

Ранор закрыл глаза и еще раз пересмотрел процесс, приведший его к решению. Он использовал долгий перелет до Ареса, чтобы обдумать последствия случившегося.

Курьерские корабли ходят в обоих направлениях. Когда пассажиры получат новости с Ареса, на Аресе услышат о них – в том числе и о ларгисте, пережившем побоище на Энкаинации. Ларгисте, чья подруга была репортером, хотя и происходила с планеты, не входящей пока в Панархию.

Люди, куда более чем он опытные в политических интригах, предположат – поймут, – что чип, лежащий сейчас у него на койке, существует.

Нужно было сделать копию и найти среди своих попутчиков такого, которому эту копию можно доверить.

В этом он был специалист. Он бродил среди пассажиров, проявляя себя хорошим слушателем, как его учили. Тот, кого он выберет, прежде всего должен быть Дулу. К этому выводу Ранор пришел очень быстро. Население станции теперь утроилось, и у Найберга забот по горло. Только Дулу сможет пробиться к нему на прием – Ранор уж внушит своему избраннику, что встреча должна происходить с глазу на глаз. Кроме того...

Только не офицер, решил Ранор. Они в большинстве своем преданны Панарху. Ранор не верил, что офицер не останется глух к его просьбе не просматривать чип, в то время как штатский, воспитанный на культе этикета и честного слова, мог воздержаться.

«Скорее всего я никогда не узнаю, предаст она меня или нет», – подумал Ранор, представив себе красивое лицо Фиэрин лит-Кендриан.

Он выбрал ее, руководствуясь инстинктом, а не логикой. Логика исключила бы ее сразу и предложила кого-то еще – хотя бы пьяного дурака Габундера. У этого мозги до того пропитались алкоголем, что он готов на все, лишь бы обеспечить себе гарантированный запас спиртного и благополучно упиться до смерти. Он потерял все: семью, дом и положение в обществе, когда должарианцы взорвали Узел в небе над Артелионом.

Молодая Кендриан за свою совсем короткую жизнь умудрилась собрать о себе множество сплетен. Имя Кендрианов оказалось запятнанным: родители Фиэрин и ведущие специалисты их концерна были убиты, а в преступлении обвинили ее брата, который сбежал к рифтерам и стал жить под вымышленным именем.

Фиэрин стала управлять семейным делом, как только смогла, но титул принять отказалась. «Мой брат не убийца», – утверждала она, хотя Ранору этого не говорила. Они с ней никогда не говорили о столь серьезных вещах. Сплетня всегда тянулась за ней, как шорох шлейфа по мраморному полу. «Я не стану устраивать Энкаинации, пока мы не узнаем правды и Джесимар не займет свое место», – заявила она. Подобный альтруизм был крайне редким явлением.