Илья Стальнов - ГИЛЬОТИНА ДЛЯ ГОСПИТАЛЬЕРА

– Да будет легок путь, дети мои! – вполне миролюбиво пожелал монах путникам на французском языке.

– Да пребудет с вами Бог! – в свою очередь проговорил Динозавр и с удивлением заметил, что его слова буквально перекосили черты лица служителя Господа, превратив их из умиленно-благостных в озверело-негодующие.

– Еретики! – заверещал он, вскакивая на ноги.

– Что с тобой, папаша? – деловито осведомилась Пенелопа.

– Чем тебе не по нраву слово Бог?

– Не святотатствуй, грешница! За такое слово положено вырывать блудливый язык, выжигать похотливые глаза и рубить дурные головы.

– Да-а? – недобро прищурилась Пенелопа. – Что тебе не понравилось, старый трухлявец?

– Бога нет! – завопил монах…

– Много, много, много людей, – выплевывал слова Черный шаман. – Крутом одни белые люди! И ни капли благородной черной крови!

Ему не нравилось, что за то время, которые он провел в этом мире, повстречалось всего двое людей с черным цветом кожи.

По какой-то странной прихоти судьбы получилось так, что Черного шамана и Магистра выкинуло на планету в одной точке. Домен выхватил кинжал и хотел запороть нежданного спутника, но не в правилах Посвященного обагрять собственные руки кровью. Он решил дать Черному шаману право на жизнь – до той поры, пока тот будет нужен. Бросок через туннель, подготовка к открытию окна высосали из колдуна силы, так что теперь его магия была не так опасна, и Магистр вполне мог с ним справиться. Тем более ему был для выполнения миссии жизненно необходим помощник, а неизвестно, удастся ли найти Рыцаря Рыжего Пламени.

Кроме того, вынырнули они в парке в центре большого города, на них покосилось несколько человек, а начинать путешествия по чужому миру с убийства при массе свидетелей было неразумным.

– Пойдешь со мной, – сказал Магистр.

– Ты обманул меня, пес! – воскликнул Черный шаман. – Обманул, обманул!

– Почему? Я обещал тебе Королевские Врата. И вот ты здесь.

– Ты хотел убить меня, пес, пес, пес!

– Но не убил. И теперь мы здесь. И я знаю дорогу. Мне известен путь. Мы пойдем вместе.

Черный шаман задумался, и подобострастно кивнул, затараторил:

– Ты умен. Мы пойдем вместе. Мы объединим силы, и сердце этой планеты будет биться в моих… в наших руках!

И вот они бродят по городу, и Черный шаман удручен отсутствием братьев по черному цвету кожи.

Город был большой, шумный, беспорядочный и бесполезный. Здесь владычествовала старинная архитектура, рядом с узкими улочками и ветхими домами шли прямые проспекты и возвышались за ажурными оградами настоящие дворцы. Здесь звенели трамваи, неторопливо, в беспорядке раскатывали бензиновые автомобили и мотороллеры. Промаршировала колонна солдат в красных, с золотыми аксельбантами, мундирах и в высоких сапогах, в касках с золотыми орлами, вооруженные саблями и винтовками. За ними прогромыхало огромное металлическое чудовище со спаренными пулеметами на башне – танк. Дома были завешаны транспарантами с совершенно бессмысленными и претенциозными, по мнению Магистра, цитатами.

В городе было очень много лиц духовного звания. Толпы монахов указывали на то, что позиции религии здесь достаточно крепки. А, значит, Орден Копья завоевал здесь положенное ему место. Но… Ох, эти самые «но». Домен надеялся на лучшее, но его глодал червь сомнений. Город ему совсем не нравился.

– Похоже, люди здесь живут высокими духовными порывами. Здесь слишком много пастырей Божьих, чтобы этот мир погряз в пучине безверия, – произнес Магистр.

Черный шаман в ответ издал непереводимое фырканье. Пришельцы, пройдясь по городу, устало присели на лавочке у фонтана. Черный шаман пыхтел, обливался потом – было довольно жарко, хоть небо и закрывали низкие серые тучи. Из бронзовых грудей русалок вырывались и разбивались с радугой тугие струи воды. Рядом вздымались на добрую сотню метров каменные шпили храма. Это было достаточно безобразное архитектурное сооружение. Оно вспучивалось карнизами, балкончиками, скалилось зубцами башен, в нем ощущался какой-то вывернутый наружу натурализм. В нем совершенно не было высокого полета готики или монументальной основательности романского стиля, не было очарования русских церквей и суровости египетских храмов. В нем было воплощенное в камне свинство.

– Я хочу войти в это святое здание, – сказал Магистр. – И ты пойдешь со мной.

Черный, шаман сплюнул на землю, пробормотал что-то на ботсванском, его жир затрясся.

– Ты пойдешь! – настойчиво повторил Магистр. Колдун послушно поднялся.

Они распахнули двери – тяжелые, массивные, с бронзовыми кольцами. В храме было тихо и прохладно. На лавках сидело несколько человек, погруженных в благочестивые раздумья. Свет пробивался через витражи и мягко падал на предметы.

Магистр осенил себя крестным знамением. Огляделся в поисках алтаря. И тут его взор упал на отлитые из золота буквы на дальней стене храма.

– Боже мой! – прошептал ошарашенный Домен.

Огромные буквы гласили:

«ХРАМ ПИЩЕВАРЕНИЯ».

«РАБОТА ОТГОНЯЕТ ОТ НАС ТРИ ВЕЛИКИХ ЗЛА: СКУКУ, ПОРОК И НУЖДУ. ВОЛЬТЕР», – прочитал Сомов аляповатый транспарант, идущий вдоль стены двухэтажного обувного магазина.

Вольтер, Руссо, Дидро, Сен-Симон, Робеспьер, Марат, Дантон – эти подписи стояли под цитатами, без всякой системы прилепленными к половине домов. Судя по всему, французские просветители пользовались здесь большой популярностью. И еще – кажется, кроме них никто больше популярностью не пользовался, за исключением Справедливого Совета, решения которого тоже тиражировались в плакатах.

Сомов брел по городу. Пошарив в карманах, он нашел несколько серебряных песет – монеты с Мечты Боливара. Он решил проверить, не сможет ли приобрести на них что-нибудь. Убедившись, что это настоящее серебро, продавец магазина шляп осведомился:

– Что желаешь, Гражданин?

– Есть плащ?

Вскоре, получив сдачу медью, госпитальер, закутавшись в длинный плащ, побрел по улице. Несколько часов он гулял по городу.

Город был тысяч на сто населения. Из транспорта здесь главенствовали конки, тянущие вагоны по рельсам, и редкие электрические трамваи, а также бензиновые чудовища, создатели которых и слыхом не слыхивали о проблемах защиты окружающей среды. Были и всадники.

Выйдя на главную площадь, где стояло высокое здание, напоминавшее немецкие ратуши, а также возвышались несколько красивых зданий с башенками, на которых было серебром выведено – «Гильдия транспортников», «Гильдия крестьян».

– Ух ты! – вздохнул Сомов, увидев, что было в центре площади.

А в ее центре стоял эшафот. Площадь была переполнена народом. Яблоку было негде упасть.