Андрэ Нортон - Веер с глазами из опала. Принц приказывает

— Он… он из веера… из поддельного веера, который не раскрывается, — пояснила Персис. — Но очень похожего на настоящий веер.

— Даже призраки, — завывала Лидия, — против нас!

Персис ожидала, что Гриллон или Крю высмеют эту глупость. Но вместо этого увидела, что мужчины смотрят на кинжал, как на какое–то странное и необъяснимое знамение.

— Призраки… — тихо и неуверенно прошептал Гриллон. — Может, вы и правы, моя дорогая… — затем он повернулся к Крю.

— Величайшая глупость из всех…

— А именно? — спросил Крю, когда Гриллон не закончил фразу.

— …не правильно выбрать женщину. Этим кинжалом донья Исабелла прикончила своего злейшего врага. Так, Вальдес?

Смуглый человек, который предъявлял претензии на остров, смотрел на веер широко раскрытыми глазами. Он заметно вздрогнул.

— Когда–то рассказывали, — заговорил он, — что она слишком много знала. Знала то, чего лучше не знать. Веер был частью её приданого, она никогда не показывалась без него. Но то, что вееров было два, никто не знал. Только… говорят, она обладала мужеством, которому позавидовал бы мужчина.

— В этом она не одинока, — добавил Крю. Он протянул руку над поддельным веером, в котором скрывалось лезвие, и прежде чем Персис поняла, что он делает, она почувствовала его крепкое тёплое пожатие. И у неё не было ни сил, ни желания освободиться.

— Как я уже сказал, — Гриллон решил, что за ним должно остаться последнее слово, — следует правильно выбирать женщину, Леверетт. Ваше дьявольское везение по–прежнему с вами.

— И всегда будет, — ответил Крю с той же твёрдостью, с какой держал руку Персис. И Персис Рук впервые в жизни поняла, что поверит во что угодно. Если это скажет капитан рекера.

— Знаешь ли ты, — Майкл Карл ткнул в подбородок отражению в зеркале своим хлыстом для верховой езды, — знаешь ли, что ты ужасный неудачник?

Он попытался строго нахмуриться, но сумел лишь наморщить гладкий лоб и почти свести черные брови.

— О, я знаю, парень, ты умеешь сидеть на лошади и знаешь, с какого конца взяться за саблю. И не стану отрицать, что ты неплохо стреляешь и сумеешь заказать завтрак по–французски. Не забуду и то, что ты помнишь множество сведений из европейской истории. Но, Майкл Карл, ты, американец, ничего не знаешь об Америке, стране, в которой живешь. И в этом отношении ты оказался трусом.

Юноша в зеркале опустил серо–зеленые глаза, и губы его сжались. Больше не глядя на него, Майкл Карл подобрал перчатки и направился к двери, шпоры его звенели, задевая за полированный пол.

— Да, — повторил он, — ты трус, ты боишься своего опекуна, а ведь он всего лишь человек, как и ты. Хотя нет, не как ты.

Майкл Карл вздохнул, подумав о своем росте и вспомнив шесть футов полковника. Полковник, этот мрачный человек, был единственным членом семьи Майкла Карла с тех пор, как его родители погибли спустя месяц после его рождения.

Он выпрямился во все свои пять футов шесть дюймов. Его постоянно огорчал собственный малый рост. Ему всегда было трудно подобрать перчатки и сапоги — руки с длинными пальцами, ноги с высоким подъемом, — а одежду приходилось шить на заказ.

— Вспомни Наполеона, — вслух утешил он себя. — Очень многие хотели, чтобы он был ещё меньше, чем на самом деле.

Но не малый рост заставлял его побаиваться полковника, по крайней мере, он так считал. Открывая переднюю дверь, Майкл Карл размышлял, в чем же причина.

Но, выйдя на веселый мартовский ветер, шевеливший аккуратные груды прошлогодних листьев — работу садовника — и рассаду цветов на клумбах, Майкл Карл утратил всю свою серьезность. Он даже попытался посвистеть, ожидая, пока конюх приведет его кобылу.

Потому что вчера у Майкла Карла произошло приключение, и он намерен был сегодня повторить его — и без ведома полковника. А приключения — это то, о чем Майкл Карл читал, но никогда не испытывал за свои восемнадцать лет.

Герцогиня, пританцовывая, шла от конюшни, рядом с её надменной головой торопился Эванс. Кобыла имела сегодня озорной вид, и это обещало возможность позабавиться.

— Она сегодня просто полетит, сэр, — Эванс слегка запыхался. Ее светлость заставила его пробежаться.

— Вижу, — Майкл Карл сел верхом. Он всегда удивлялся, как это герои романов «взлетают в седло». Когда–нибудь он тоже попробует.

— Пожалуйста, сэр, позвольте поехать с вами. Полковник вчера очень рассердился.

— Ты ему сказал? — спросил Майкл Карл.

— Нет, сэр. Зачем мне говорить? Но он сам видел.

Майкл Карл нервно взглянул на дом и, как он и ожидал с первых же слов Эванса, на террасе показалась застывшая, похожая на шомпол фигура полковника.

— Будьте добры, спешьтесь и немедленно подойдите ко мне, — сухо проговорил наставник.

Чувствуя себя выпоротым ребенком, Майкл Карл повиновался. Конечно, полковник ждал до последнего мгновения, прежде чем наброситься на жертву. Как и сотни раз до этого, Майкл Карл молча возмутился любимой игрой полковника в кошки и мышки.

— Сказать парню на холме, что вы не придете? — прошептал Эванс.

Майкл Карл кивнул и поблагодарил его улыбкой. Потом медленно пошел к полковнику, ожидавшему в холле.

— Пожалуйста, в библиотеку, — сухо сказал джентльмен.

В библиотеке полковник сел за стол, а Майкл Карл занял свое обычное место перед столом. Он так часто стоял здесь, что иногда удивлялся тому, что ковер нисколько не вытерся. Полковник заставил его постоять молча, прежде чем начал; это тоже входило в обычную процедуру.

— Вы намерены стать военным?

— Да, — послушно ответил Майкл Карл. Он уже давно наизусть выучил все вопросы и ответы.

— Как же вы сможете командовать людьми, если сами не подчиняетесь приказам?

На этот вопрос ответа не поступило.

— Разве вы не получили совершенно недвусмысленный приказ не разговаривать ни с кем за пределами ворот, за исключением случаев крайней необходимости?

— Получил, сэр.

— Тогда почему вы намеренно встретились с молодым человеком на холме и долго разговаривали с ним?

— Потому что захотел, — вызывающе ответил Майкл Карл.

На худом лице полковника ничего не отразилось, хотя это было неслыханно, чтобы Майкл Карл так отвечал ему.

— Вы держите меня здесь как заключенного — нельзя то, и нельзя это. И если я еду верхом, то должен брать с собой конюха, чтобы он проследил, что я ни с кем не разговариваю. Но почему? Парень, с которым я вчера разговаривал, — руководитель отряда скаутов. Меня это заинтересовало, и я задал ему несколько вопросов. Так в чем мое преступление? Скажите, почему я должен так жить? Еще вчера утром такая жизнь не казалась мне странной: вы всегда говорили, что так живут все богатые люди. Но я кое–что услышал от руководителя скаутов и теперь знаю, что богатые ребята не всегда живут пленниками. И почему вы никогда не упоминаете моих родителей и не отвечаете на вопросы о них? Кто я такой? — Майкл Карл осыпал вопросами человека, неподвижно сидевшего за столом.